– Почему я должна тебе верить?
– А я с какой стати должен верить тебе? – скривился Мишка. – Говорю, дело наше дохлое. Не тебя, так меня непременно посадят, а скорее всего обоих.
– Но почему…
– По кочану. И отвяжись. Говорю дохлое, значит, дохлое. По башке ты ему двинула, выходит, и пристрелить вполне могла от избытка чувств, а на меня и так всех собак рады навешать. Я уже семь месяцев отсидел в СИЗО, и можешь мне поверить, ни малейшего желания туда возвращаться не имею.
– За что? – вдруг спросила я.
– Чего? – не понял Мишка.
– За что сидел семь месяцев?
– А-а, из-за твоей сестрицы, чтоб ей… Ладно, чего теперь. Но мне там жутко не понравилось, и тебе тоже не понравится, так что слушай, что говорю: надо от него избавиться.
– Почему я должна тебе помогать? А если ты его вправду убил, а теперь… Ведь я не убивала…
– Опять сказка про белого бычка, – развел руками Мишка. – Короче, так: я не верю тебе, ты не веришь мне, труп здесь, менты нагрянут, и чем дело кончится, ведомо одному господу. Второй вариант: ты веришь мне, а я тебе, и мы быстренько избавляемся от трупа.
– А потом?
– А потом суп с котом. Давай решим одну проблему, а уж после этого будем голову ломать над остальным.
– Но как мы от него избавимся? – теряя уверенность, спросила я. – На руках понесем?
– Зачем? В гараже машина. Вывезем потихоньку… Ой, с души меня воротит от такого дерьма…
– Меня тоже, – кивнула я обреченно.
– Давай шевелись. Найди какое-нибудь покрывало.
Я поднялась наверх, заглянула в шкаф и в самом деле обнаружила кое-что подходящее, правда не покрывало, а верблюжье одеяло, с ним я и вернулась к Мишке.
– Вот, – сказала я со вздохом.
– Годится. Помоги мне, надо его завернуть.
Стараясь не смотреть на Юрия Павловича, я опустилась на колени рядом с Мишкой, мы расстелили одеяло, закатили на него труп и с большим облегчением закрыли его лицо.
– Что теперь? – перешла я на шепот, и Мишка тоже шепотом ответил:
– Я понесу его, а ты двери открывай. – Он взвалил на плечо бездыханное тело и стал спускаться по лестнице, я забежала вперед, открыла дверь гаража и включила свет. – Багажник открой, – прошептал Мишка так тихо, что я едва услышала и ответила:
– Я не умею.
– Нечего уметь, он не заперт, просто поверни вот эту штучку. – Я повернула, багажник открылся, а Мишка чуть возвысил голос: – В углу клеенка, постели ее, да поживее, он тяжелый. – Клеенку я постелила, он положил на нее труп, и тут выяснилось, что в багажнике Юрию Павловичу несколько тесновато. – Вот черт, – разозлился Мишка, укладывая его поудобнее, а я принялась стучать зубами.