Морозов и не заметил, как потихоньку подошли остальные солдаты.
Вот раздолбаи! Ну что за дисциплина?! Кто ж на охраняемый пост так
ходит?! Они привычно выстроились в две шеренги.
– Почему нарушили приказ и не остались на месте?! –
грозно спросил старлей.
– Вас долго не было, товарищ старший лейтенант, –
ответил за всех ефрейтор Ничипорук. – Мы волноваться
начали.
– Доложу командиру роты. Ты, Ничипорук, как старший,
получишь трое суток ареста, – жестко сказал Морозов и добавил:
– Надо искать этого урода. Рассредоточиться. Быстро прочесываем
территорию до шестого поста. Дальше запретной линии у этого поста
никто не идет. Не так, как здесь. Приперлись, словно стадо коров!
Ничипорук!
– Я!
– Останешься на посту.
– Есть.
– Старшим на прочесе рядовой Емельянов.
– Есть, – ответил тот.
– Выполняйте.
Морозов направился к телефонному аппарату без диска. Массивная
коробка телефона крепилась к столбу-грибку, стоящему неподалеку от
ворот ангара. Достаточно снять не менее массивную черную трубку,
чтобы получить связь с караулкой. Старший лейтенант намеревался
объявить тревогу.
В этот момент кто-то из бойцов испуганно вскрикнул. Старлей
опустил уже протянутую к аппарату руку.
Из темноты донеслось истошное:
– Товарищ старший лейтенант! Сюда!
– Куда, Ничипорук?! На пост! – приказал офицер
рванувшемуся на крик ефрейтору и сам поспешил на зов.
В том месте солдаты уже подсвечивали спичками и зажигалками,
возбужденно галдя. Морозов подбежал, достав на бегу небольшой
фонарик, светя себе под ноги.
На траве повсюду были большие пятна крови.
Сердце у офицера заныло. Он раздвинул солдатские спины,
оказавшись в центре толпы, шаря слабым лучом фонарика по ногам. На
траве лежала оторванная голова часового с перекошенным в
смертельной гримасе лицом. От неожиданности старлей отпрянул,
натолкнувшись спиной на солдат.
Мысли хаотично заметались: «Ну, вот и случилось! Вот и
дождались!»
Взяв себя в руки, он скомандовал:
– Всем десять шагов назад! Не топтать! Рассредоточиться!
Оружие на изготовку! Боевая тревога!
Солдаты разбежались в стороны, упали в мокрую траву. Оторванная
голова часового произвела на всех эффект разорвавшейся бомбы.
Морозов бросился к аппарату, сорвал трубку.
– Караульное помещение, – услышал он. – Сержант
Нефедов.
– Боевая тревога, Нефедов!
Мгновение спустя ночную тишину разорвал надрывный вой сирены.
Вспыхнули резервные фонари.