В душе я был с ним полностью согласен.
– …это преступник! Мы должны известить американцев, что он здесь, и нужно с этим покончить.
У меня возникло странное желание убить его, не сходя с этого места.
– Базиль, – Хацелора повысила голос, чтобы перекричать царящий вокруг шум. – Его нельзя винить за то, что он резок. В конце концов, мы его шантажируем…
Она посмотрела на меня.
– Это мои коллеги, Этан Ринг. Нефас Нтебели, Базиль Краус. Нефас, Базиль, перед вами – Этан Ринг – Йарроу.
На лицах мужчин возникло удивление.
– Что за дурацкое имя? – пожал плечами Нтебе.
Я оперся о стену и осмотрел вниз, на длинный-длинный склон, оканчивающийся крутым обрывом у подножия вулкана.
– Меня зовут Этан Ринг! – настойчиво повторил я.
– И только случайно ты оказался в теле другого человека?
Хана показала на мои руки, очевидно, подразумевая под этим жестом отпечатки пальцев.
– Вы правы… – я кивнул головой…
Они отвернулись от меня и начали о чем-то совещаться.
Я оперся локтем о баллюстраду и задумчиво смотрел на небо. Какой-то корабль пробился сквозь тучи и начал медленно снижаться на Елисейских Полях. Я начал обдумывать, как мне поскорее убраться с этого проклятого Марса… Но тут же с досадой позволил себе припомнить, что мое прибытие на эту планету неотвратимо исключало возможность покинуть ее по крайней мере, покинуть добровольно. Если я когда-нибудь уеду с Марса, то только в наручниках.
Две замерзшие капли растаяли, образовав ледяной цветок на стекле над моим обращенным вверх лицом. Я мигнул, дождь со снегом разбрызгивался на моем шлеме; а в наушниках раздавались крики безмерной радости. Над красной равниной играли молнии, во все стороны, разрывая тучи. Земля сверкала под дождем, который смывал печаль и грехи всех, даже Этана Ринга. На короткое мгновение этот день стал таким, как мне хотелось: я делил радость по поводу дождя с женщиной моей мечты… Переживания, которые скоро станут только воспоминаниями…
Я снова стал прислушиваться к разговору моих нанимателей-шантажистов. Разговор как раз шел обо мне: женщина, о которой я так долго мечтал, безразличная к дождю и моим чувствам, была захвачена рассказом своим друзьям о моей предыдущей жизни, что должно было стать показателем того, что я им необходим. Я мысленно дополнял ее рассказ, так как у меня не было лучшего занятия до того момента, пока они сами не решат – принять меня на работу или пристрелить на месте.