- Я понял, - вдруг поведал он со свойственной бесстрастностью, -
Грач имеет в виду жилой пузырь.
- Какой еще пузырь? – не понял Вася.
- Ну, - Макарка почесал бровь, - Когда ты переходишь на
оборотка, ты задействуешь пузырь животный, так?
- Ну да, - Вася сообразил, - Живот, он же пузо, он же животный
пузырь.
- Вот, а здесь надо задействовать большой пузырь. Он же жило, он
же жилой пузырь, - Макарка стал похлопывать ладонями воздух вокруг
Васи, на расстоянии вытянутой руки от его тела. В какой-то миг Вася
почувствовал, что Макар действительно прикасается к чему-то
плотному. Это и впрямь можно было назвать пузырем с явной внешней
границей.
Как только Вася осознал, что находится внутри большого пузыря,
как птенчик внутри яйца, обережная приказка заработала, разливая
зеленый свет по наружной его границе, тем самым подсвечивая его, и
делая еще более видимым.
После того как оба они увидели собственные жилые пузыри и пузыри
друг друга, сила видения будто удвоилась, и они довольно быстро
смогли помочь остальным. Вася переживал за Акиму, но тот, на
удивление, сразу ухватил идею пузырей, вложенных один в другой
наподобие матрешки, и, хотя провозился дольше всех, но добился-таки
устойчивого видения. Бобры и стрелки в отличие от Акимы справились
быстро, хотя видение у них осталось довольно поверхностным, а
Вершок с Коротком, как всей десяткой не старались, так и не смогли
ничего ощутить, однако, и их приказки, не иначе как опираясь на
силу видения остальных бойцов, в итоге заработали.
Когда вся десятка оказалась под защитой, Вася, наконец, смог
отвлечься на то, что происходит в остальной роте. Грач,
разгоряченный, метался от одного копейщика к другому, помогая
включить обережные приказы, и все равно не успевал помочь всем,
несколько человек потеряли сознание, и их пришлось заморозить. И
все же самым трудным оказалось начало, а дальше дело шло все легче
и легче. Когда последний из бойцов возжег свой оберег, Грач
вымотался вконец и взмок настолько, что хоть рубаху выжимай, но
своего добился, рота была защищена.
Он подошел к Вепрю, который все это время держал над бойцами
временное заклятие оберега, и устал, по всей видимости, не меньше
Грача, хотя судить об этом можно было разве по одинокой капле на
виске и круглому ожогу на ладони от рассыпавшегося от перегрева в
пыль пятнадчика.