Это похоже на приступ паники. Той,
которая уже была у меня вчера дома. В животе опять противно
закололо.
— Караваев, ты что молчишь? С тобой
все в порядке?
Я понимаю, что если скажу «да», все
кончится.
Я вернусь на свое место и вольюсь в
естественную среду полноправным членом. Стану в дружный строй
колонны, которая размеренным шагом вела меня благополучно по жизни
без малого полвека.
И я почему-то страшно не хочу этого.
Не хочу подчиняться этим простым, как бамбук, условиям и
обстоятельствам. Сдаваться не хочу. Прогибаться. Мимикрировать не
хочу.
Не желаю я деградировать!
В конце концов, Я СЮДА НЕ
НАПРАШИВАЛСЯ…
Поворачиваюсь и на глазах у
изумленных одноклассников в звенящей тишине выхожу из класса.
Я знаю, где его искать.
Наш «аквариум» для первоклассников
размещается на первом этаже левого крыла школы. А «террариум» для
остальных — в правом крыле. Этажом выше нас — администрация, классы
специализации, пионерия-комсомолия. Первоклашки этого не могут
знать.
А вот я знаю.
И еще я знаю, что мой обидчик,
пробегая по первому этажу левого крыла к запасной лестнице, мог
двигаться только к одной цели — в сторону школьного спортзала, к
которому «через первоклашек» короче. Ведь его собственный ареал
обитания находится в совершенно другой стороне.
Ну да! Так оно и есть — вот и он.
«Кишку» в спортзал еще не открыли, и
весь класс четырехклассников тусуется в маленьком коридорчике с
огромными окнами на школьное футбольное поле. «Джинсовый пионер»
стоит в небольшой группке соратников и, слегка подпрыгивая от
возбуждения, рассказывает им что-то с азартом Петросяна.
Соратники ржут.
Вывинчиваясь на ходу из ранца и
перехватывая его в правую руку, я набираю скорость. Слева мелькает
выходящий из подсобки физрук в красной форме с надписью «СССР» на
груди.
Да и фиг с ним!
«Джинсовый», не прекращая ржать,
поворачивает голову на непонятное движение в свою сторону и, указав
пальцем на клопа-первоклашку, хочет что-то сказать своим
однополчанам.
Я с разбега футболю его правой ногой
в центр голени. Как пенальти пробил. А потом, не прекращая
движения, по широкой дуге справа воссоединяю свой ранец с левым
ухом противника. Как раз в тот момент, когда он начал наклонятся к
поврежденной конечности.
Враг обрушивается вниз наискосок
взорванным небоскребом. И почти с таким же грохотом. Надо ли
говорить, что ранцы у первоклашек тяжелые, в силу их неиспорченной
добросовестности в деле переноски пары-тройки толстенных
учебников?