Матери сейчас только двадцать
восемь!
— Голова точно не болит? — мама
появилась в дверном проеме, словно почувствовав, что я думаю о
ней.
Она явно уже несколько оправилась от
моего недавнего перфоманса и уверенно приближалась к реальности. За
ее спиной, обиженно сопя, маячил непризнанный гений, обескураженный
возмутительным невниманием к его персоне.
— Го-ло-ва не бо-лит, —
продекламировал я нараспев по слогам, имитируя наши с мамой уроки
чтения, — мам, да ты не волнуйся — я не чокнулся. Мальчик в школе
принес слова «Битлов», я увидел знакомые буквы и выучил. Хотел тебе
почитать. По дороге шел, повторял и не заметил машину.
Мир встал на место. Реки потекли по
своему руслу. Деревья перестали расти корнями вверх. Мама
«возвращалась»:
— «Битлы» до хорошего не доведут!
Я подошел к матери и обнял ее,
уткнувшись носом в передник. Вообще-то у нас в семье это не
принято. «Телячьи нежности» и прочее…
— Ну, хорошо… хорошо, — мать
неуверенно погладила меня по голове, — иди ешь, стынет уже.
Осторожней надо… на улице…
Ну не может без морали.
За ее спиной густым басом ревниво
заревел вундеркинд-недоучка…
А за окном неистовым крымским солнцем
исходил по-летнему жаркий сентябрь одна тысяча девятьсот семьдесят
третьего года.
Беспомощность.
Злость, обида и острое ощущение
всепроникающей беспомощности…
Что-то отвык я от правил бдительности
в этом прайде одноклеточных. Расслабился с возрастом, и вот теперь
лежу на животе, вытянув вперед руки, и вижу только спину своего
обидчика.
Он, подпрыгивая, бежит в стае таких
же приматов. Держит перед собой двумя руками портфель и выискивает
очередную жертву среди карапузов, чтобы двинуть ее, как и меня,
исподтишка в спину.
Абсолютно иррациональные действия. В
чем кайф?
Гормоны бушуют, страшно хочется
отомстить. И лица своего ворога я не разглядел толком. Успел
заметить только уголок красного символа пионерии поверх
псевдо-джинсовой курточки отечественного производства.
«В борьбе за дело… Будь готов! Всегда
готов!»
Оказалось — не готов.
Ну, вот как так-то? Зла не хватает!
Походя, между прочим, двинуть портфелем человека! Чтобы не
загромождал проезжую часть, что ли?
Я медленно поднялся, уже привычным
движением отряхнул колени и стал запихивать в штаны выбившуюся
из-под куртки рубашку. За спиной хихикали…
— Караваев!