Темный проход вдруг уперся в тупик, точнее в дверь, перед которой сидел на могильной плите громаднейший легаш. Пузатый, волосатый, поперек себя шире, этакое страшилище со скудно светящейся свечкой в руке. Он курил трубку, хотя прямо у него над головой надпись мелом на стенке могилы гласила: “Курить запрещается!” Из одежды, не считая ветхого выцветшего кепи, на нем была только изъеденная червями пелерина, она доходила до середины спины, а дальше – голое тело, зеленое, мосластое. Ноги утопали в тяжелых корявых сапогах с отвислыми подметками, так что длиннющие замшелые пальцы торчали наружу.
– Нэк! – струхнув, икнул Тюлип.
Легавый, не замечая его, по-собачьи поскреб в затылке и что-то вытянул двумя пальцами. Добытая тварь возмущенно трепыхалась, а легаш выпустил клуб едкого дыма и довольно громыхнул:
– Попался!
– Будь ты проклят! – пропищала тварь.
– Тысяча девятьсот девяносто первый! – гаркнул легаш и придавил добычу сапогом.
– Иэк! – икнул Тюлип, оцепенев от страха.
Легавый же его в упор не видел. Теперь он стал с остервенением скрести себе грудь и скоро снова обдал Тюлипа черным вонючим дымом:
– Тысяча девятьсот девяносто второй!
В руке у него извивалась пойманная тварь, и он разглядывал ее, ликуя:
– Что, попался?!
– Кретин! – пропищала тварь.
– Мразь! – изрыгнул легаш и придавил добычу сапогом.
– Иэк! – икнул Тюлип.
Он извлек из кармана окурок, потянулся, привстав на цыпочки, к свечке и робко спросил:
– Дашь, дядя, огоньку?
Надо же завязать разговор, хоть какой-никакой…
– Тысяча девятьсот девяносто третий! – рявкнул легаш, вытянул нового червяка из пупка и уже занес ногу.
– Умру, но не сломаюсь! – отважно пропищал червяк.
– Так получай! – взревел легаш и опустил сапог.
– Иисусе! – пискнул червь и испустил дух.
– Иэк! – икнул Тюлип. – Дай, дядя, огоньку!
– Видали? Это еще что такое? – удивился легаш. Схватил Тюлипа за шкирку, поднял, обнюхал и поднес к кишащим червями глазницам.
– Ой, мама! – завизжал Тюлип и забарахтался на весу.
– Слюнтяй какой-то! – решил легаш и разжал пальцы.
Тюлип упал на землю, а легаш-громадина занес сапог, но топнуть не успел – так с задранной ногою и застыл и давай скрести себе спину…
– Тысяча девятьсот девяносто пятый! – гаркнул он, потрясая рукой.
– Смерть легавым! – пропищала пойманная тварь. Легаш не дал ей продолжить – с размаху раздавил сапожищем.