?»
– Ты меня слушаешь?
– Да, – кивнула Тамара.
– Вот что, я настоятельно рекомендую тебе немедленно спуститься вниз и принести извинения дяде.
– Нет!
– Что «нет»? – встрепенулась Светлана Петровна.
– Пусть дядя сейчас найдет в себе мужество, отбросит амбиции и поднимется сюда принести мне свои извинения.
– Что?!! – Светлана Петровна ошарашенно замерла посреди комнаты.
– И вообще покиньте немедленно комнату. Я не намерена у себя дома выслушивать ваши нотации.
– Ишь, как заговорила, – пробормотала дядюшкина сожительница. Она была откровенно растеряна. Не ожидала такого отпора от тринадцатилетней соплячки.
– Не я начала разговор. И вас сюда не звала. – Тамара, больше не обращая на толстуху внимания, устроилась за компьютером. – Можете жаловаться на меня моим родителям, – зло процедила она и, надев наушники, нажала на кнопку на магнитоле. Светлана Петровна перестала для нее существовать.
Дядин эксперимент с применением тяжелой артиллерии закончился пшиком, никаких денег у отца он так и не выклянчил, а инспектриса пушкинского РОНО больше у них в гостях не появлялась.
* * *
Других родственников, кроме дяди, у Тамары не было, и то, что через десять дней забирать ее из больницы явились именно он со Светланой Петровной, выглядело как само собой разумеющееся.
– Какое несчастье, девочка! Какая беда! – сюсюкала толстуха, располагаясь на переднем сиденье тесной «Асконы». – Как ты? Отошла хоть немного? А ведь была совсем невменяемой. Врачи к тебе никого не пускали. Но пришла в себя, слава Богу. Все сглаживается со временем, все забывается. И в домашних условиях это произойдет скорее, чем в больнице.
– Куда мы едем?
– К нам, девочка. Куда же еще?
– На Красноселку?
– Теперь тебе придется жить там. С нами. И можешь не беспокоиться, мы тебя в беде не оставим. Неужели позволим, чтобы ты оказалась в каком-нибудь интернате? Там сплошная шпана и разврат. Где-то с месяц тебе придется побыть в Ленинграде, пока не утрясем кое-какие формальности, но как только с этим покончим, сразу отправим тебя в Новгородскую область. Там у моих родителей, девочка, в деревне, на природе, на свежем воздухе, на парном молоке…
«Не называй меня девочкой, дура! И учти: я терпеть не могу молока!
– Завтра мы должны обязательно съездить в милицию. Они хотят взять с тебя показания. Потом заглянем в твою бывшую школу…