Иногда, уставая ехать в карете, Наполеон пересаживался в седло. Лошадь императора была одета в зеленую, расшитую золотыми галунами шубу. Нелепый меховой чепец укрывал ее голову от стужи.
Внешне император был спокоен, но часто спрашивал о курьерах из Парижа: проскочив через Вильно, они бесследно пропадали в русском безлюдье. Только в Михалевке, под Дорогобужем, ему доложили, что один из курьеров прорвался мимо платовских казаков. Наполеон заметно оживился.
Но из прибывших бумаг выяснилось, что 23 октября 1812 го-да Париж, столица его баснословной империи, принадлежал уже не ему, а – другому человеку…
Бертье, читая рапорт герцога Ровиго, запнулся.
– Имя?– грозно потребовал от него император. – Что вы примолкли? Скорее прочтите мне имя…
Бертье выпрямился и четко выговорил:
– Клод Франсуа Мале!
Наполеон резко повернулся к свите:
– Разве моя армия знает об этом безумце?
Многие пожали плечами: одно имя мало что говорило.
Граф Филипп Сетюр, слывший за первого остроумца во Франции, поспешил отшутиться за всех.
– Сир, – улыбнулся он, легкомысленно шаркнув ногою, – всех безумцев Парижа знает один лишь доктор Дебюиссон!..
Наполеон был растерян, и это заметили все.
– Генерал Мале, кажется, принял меня за генерала Бонапарта, у которого можно отнять дивизию, между тем он забыл, что я – император, а моя империя – не дивизия… Что ему было нужно, этому искателю приключений? – выкрикнул Наполеон. – Если мой скипетр, то он слишком тяжел для такого слабоумца!
– Вы ошибаетесь, сир, – ответил старый грубиян Даву. – Таким людям, как генерал Мале, ваш скипетр не нужен. Они переломили бы его о свое колено, словно палку…
Ночь в Дорогобуже была проведена неспокойно.
Париж был отнят у него. И кем же? – республиканцем в обветшалом мундире, который бежал из больницы для умалишенных.
«Где же предел моей власти и насколько она велика, если человек выбежал из бедлама – и столица могучей империи пала к его ногам?» Париж потускнел в его глазах. Правда, он еще не потерял своего очарования. Император испытывал к этому городу почти ревнивое чувство, как к любимой женщине, осквернившей себя в чересчур пылких объятиях другого…
– Генерал Мале, – бредово шептал Наполеон, – кто бы мог подумать? Бригадный генерал Мале… негодяй!
Армия наконец-то дотащила свои ноги до Смоленска.