Ответила я не сразу,
потому что не любила затрагивать эту тему.
— Да. Я тебя
разбудила?
— Ты кричала во сне.
Ириэн, не хочешь рассказать?
— Нет. Это всего лишь
сон, — мне и самой очень хотелось в это верить.
— Как хочешь, —
не стала настаивать Фария. Одним хлопком в ладоши она
погасила магический светильник и легла спать.
А я еще долго смотрела в темноту,
разрезаемую лишь тонким полупрозрачным лучом лунного света. Давно
мне не снился этот кошмар. Он уже начал забываться. И теперь вновь
напомнил о себе, принеся давнее чувство безысходности, липкого
ужаса и запаха смерти. Я никогда не помнила подробностей. Только
обрывки, смазанные куски. Но там всегда присутствовал страх,
граничащий с обреченностью. И ощущение острой безнадежности и
безвыходности, словно стоишь на краю пропасти и понимаешь, дороги
назад нет, остается лишь сделать шаг вперед, один маленький шажок,
отделяющий от полета навстречу смерти. А еще там было темно. Одна
кромешная тьма, настолько плотная, что ее можно было потрогать
руками. Сон никогда не менялся. К нему не добавлялись новые
подробности. Всегда одно и тоже. И я верила, что все это на самом
деле было сном, страшным, кошмарным сном, который непременно
рассеется с приходом нового дня. И я никогда не рассказывала о нем
Фарии. Она не настаивала, соглашаясь с моим правом не некоторые
тайны. Да и рассказывать особо было нечего. Я ничего не помнила. В
наследство от прошлого мне остался только этот сон, который никогда
ничего не объяснял и не прояснял. А вопросы я уже давно перестала
задавать. Что было, то было. Да и моя интуиция подсказывала, что
лучше ничего не вспоминать. И с этими мыслями я медленно уплыла в
сон. На этот раз он был обычным, наполненным посиделками с друзьями
и смехом.
У судьбы нет причин
без причины сводить
посторонних.
Коко
Шанель
Приближалась весенняя сессия —
самая горячая пора для всех студентов. Они усердно дописывали,
переписывали и пересдавали контрольные и практические
работы, рефераты, курсовые. Популярность преподавателей в это
время возрастала в разы, ибо за ними ходили толпы
нерадивых будущих магов с просительным видом, готовые
на все ради того, чтобы остаться частью этого сообщества
хотя бы до следующей сессии. Однако магистры никогда
не отличались особой сговорчивостью, придумывая своим
подопечным все новые и новые испытания. Еще более популярными
становились конспекты пропущенных лекций. Их вырывали друг
у друга из рук, продавали и перепродавали. Так что
отличники во время сессий могли озолотиться на одних
только своих записях.