– Я не хочу, чтобы ты занимался обучением Тимоти и Саймона, – резким тоном произнес я, – сколь бы великими ни были твои познания в военном искусстве. Твое дело сейчас – управлять моим домом.
Колдайрон и бровью не повел:
– Конечно же, сэр. Я больше не позволю этим мальчишкам так эксплуатировать меня.
Снова отвесив глубокий поклон, он вышел из комнаты. Я посмотрел на закрывшуюся дверь.
– Он заставил мальчишек выйти и заняться муштровкой, – прокомментировал Гай. – Я видел это. Во всяком случае, Тимоти этого не хотел.
– Этот человек – лжец и мошенник.
С усталой улыбкой мой гость приподнял бровь:
– Надеюсь, ты не думаешь, что это именно он убил шотландского короля?
Я в ответ лишь фыркнул:
– Каждый побывавший при Флоддене английский солдат утверждает, что именно он сделал это. Пожалуй, стоит отказать ему от места.
– Возможно, что так, – проговорил Мальтон с не характерной для этого мягчайшего из людей решимостью.
Я вздохнул:
– Мне жаль его дочь. Колдайрон тиранит ее точно так же, как и мальчишек. – И, погладив рукой подбородок, я добавил: – Кстати, собираюсь завтра посетить Бедлам, чтобы повидать Эллен.
Медик посмотрел мне прямо в глаза с печалью, которой я не видел больше ни на одном лице:
– Твои визиты всякий раз приводят к тому, что она говорит, что больна – и в конечном счете, это может повредить вам обоим. Как бы она ни страдала, права вызывать тебя туда по собственной воле у нее нет.
На следующее утро я рано вышел из дома, чтобы попасть в Бедлам. Прошлой ночью я, наконец, пришел к решению в отношении Эллен. Собственные намерения мне не нравились, однако альтернативы им я не видел. Надев свое облачение и сапоги для верховой езды, я взял кнут и направился в конюшню. Я решил проехать через город, и путь мой лежал по широким и мощеным улицам. Конь Генезис коротал время в своем стойле, уткнувшись носом в ведерко с кормом. Тимоти, в обязанности которого входило следить за конюшней, оглаживал меринка. Когда я вошел, конь посмотрел на меня и приветливо заржал. Потрепав его по морде, я провел рукой по коротким и жестким волоскам на его носу. Я купил это животное пять лет назад: тогда он был совсем молодым, а теперь сделался зрелым и мирным скакуном.
Затем я взглянул на Тимоти:
– Ты подмешиваешь те травы, которые я дал, к его фуражу?
– Да, сэр. Они ему нравятся, – заверил меня мальчик.