– Мистер Арчер?
– Да. Да. Все было великолепно. Таков Оливер. Все потрясающе, если только…
– Если только?..
Аш нервно провел рукой по гриве черных волос.
– Послушайте, мой брат теперь мертв, я пытаюсь как-то это осознать и не собираюсь его чернить.
– Мы его и не черним, мистер Арчер. Чем более подробное представление мы составим о нем, тем более вероятно сможем понять, что произошло.
Возможно, все так и есть. Может быть… Кто он такой, чтобы судить?
– О’кей, Оливер был крут. Важные сделки, женщины, клубы. Он любил тусоваться.
– Жил на широкую ногу.
– Да. Можно сказать и так. Оливер любил воображать себя игроком, но боже, вовсе таким не был. Он всегда садился за столы, где делают самые высокие ставки, и если он выигрывал, неважно, что это было: игра, сделка, женщина, – терял все это и даже больше в следующем раунде. Так что все было круто, пока не проваливалось ко всем чертям. И тогда ему нужен был кто-то, чтобы его вытащить. Он обаятелен, умен и… Был.
Последнее слово будто вонзилось в него. Больше брат никогда не будет обаятельным и умным.
– Оливер – младший ребенок в семье, любимый сын, и его изрядно избаловали.
– Вы сказали о его неспособности на насилие.
– Верно.
Аш старался вытянуть себя из потока скорби, это нужно приберечь на потом, и поэтому позволил себе вспышку гнева:
– Я не сказал, что Оливер не способен на насилие. Только, что он был полной противоположностью понятию насилия.
В животе ножом застряло обвинение в том, что его брат убил человека.
– Оливер либо бежал от трудной ситуации, либо уговаривал себя, что все не так уж плохо. Если же, что случалось редко, брату не удавалось сделать ни того, ни другого, он просто прятался.
– И все же… У нас есть свидетель, утверждающий, что он ударил свою девушку несколько раз, прежде чем вытолкнуть ее из окна четырнадцатого этажа.
– Свидетель ошибается, – отрезал Аш. – Оливер как никто полон всякого дерьма и самомнения, но он никогда пальцем не трогал женщину. И уж точно, никого бы не убил. И еще: он в жизни бы не покончил с собой.
– В квартире было полно алкоголя и наркотиков.
Пока Файн с хладнокровием копа перечисляла наркотики, Аш воображал ее валькирией, бесстрастной в своей силе. Он бы нарисовал ее верхом на коне, со сложенными крыльями. Рассматривающую поле битвы. Лицо, застывшее как камень. Она решает, кто будет жить, кто умрет.