ЮРОВСКИЙ. Ты сумасшедший!
МАРАТОВ. Но удалой чекист, матрос Медведев-Кудрин эту красивую историю разрушил.
ЮРОВСКИЙ. И с ним говорил?!
МАРАТОВ. А как же без него! Он ведь рядом с тобой стрелял в той комнатке. И до сих твердит – его выстрел убил царя. Оказалось, всю жизнь ты с ним сражался за право считаться цареубийцей. Вы, говорят, даже соревнования устраивали – два безумца. Кто раньше выстрелит! Он из браунинга или ты из кольта. И Медведев-Кудрин рассказал. В кабину, действительно сел комиссар Ермаков. А ты ехать в кузове с трупами отказался. Поехал, важный, в автомобиле. А в кузов к трупам приставил красногвардейца – стеречь. И вот этот красногвардеец, видать, услышал в пути стоны мальчика и девушки. Это было для него избавление – придут белые и он спаситель. И вскоре в кузове уже не было – ни красногвардейца, ни их… А ты, удалой автомобилист, когда положили Романовых у шахты, все понял.
ЮРОВСКИЙ. Я сжег двоих! Двоих сжег!
МАРАТОВ. Ну если настаиваешь, тогда у нас с тобой только два решения. Когда ты понял, что исчезли двое, помчался прочесывать лес. И нашел их… Уже мертвых и без бриллиантов – постарался красногвардеец. И пришлось тебе и вправду сжигать два трупа.
Но есть и второе решение! Не стал искать их! Пожалел! И тогда? Она жива?! И потому не приходит в моем бреду?! Отвечай! Отвечай!
МАРАТОВ вдруг замолкает, прислушивается. Потом бросается в темноту палаты, и прячется за шторой огромного окна.
Входит МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК с чемоданчиком.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Утро доброе …Очень доброе утро.
Напевая, вынимает шприц из чемоданчика.
ЮРОВСКИЙ. Не надо! Зови начальство! В палате – предатель!
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК молча всаживает шприц. Юровский тотчас затихает.
Входит молоденькая СЕСТРА.
СЕСТРА. Готово, котик? (прижалась к молодому человеку).
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Уймись! У меня еще три укола!
Гасит свет – светит только ночник. Уходят.
Тишина.
ЮРОВСКИЙ недвижно лежит в постели. Из-за оконной шторы появляется МАРАТОВ. Постоял у кровати.
МАРАТОВ (Юровскому). Прощай, товарищ.
Тихо смеется, глядя в темноту.
МАРАТОВ. Все по-прежнему, Ваши Величества. Всё, как раньше – она живет, но в воздухе, траве и листьях… (Останавливается.) Да-да, слышу звонки (лихорадочно) Звонки, звонки! Всю жизнь звонки!
«И тогда соблазнятся многие. И друг друга будут предавать и возненавидят друг друга. И многие лжепророки восстанут и прельстят многих. И по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь. Но претерпевший до конца спасется».