Можно было подумать, что бой на этом закончен, однако гром выстрела заставил Книжника сжаться – стреляли прямо над ухом. Егорка, согнувшись пополам, рухнул с крыши.
Семинарист обернулся, уже смирившись с неизбежным. Там, на крыше головного вагона, стояли еще трое – в таких же безликих одеяниях, в надвинутых на очки касках. Прямо в лицо Книжнику смотрел ствол карабина приличного калибра, и он мысленно попрощался с жизнью.
Но тот, что целился в него, отчего-то не спешил вдавить спусковой крючок. И отчего-то замерли двое его спутников, образуя нелепую и страшную композицию, как в музее восковых фигур.
– Что за напасть… – пролепетал Книжник.
Страха не было – он просто не успел испугаться. Скорее, удивление и любопытство, да еще предчувствие: он уже знал, кто участвует в спектакле. А потому даже не удивился, когда из-за его спины тихо выплыла черная фигура в длинных лохмотьях.
Ведун – а это был он – вышел вперед и медленно приблизился к замершим бойцам неведомой армии. Прошел между ними, оглядывая, как экспонаты того самого музея, и, видимо, остался недоволен, потому что, чуть скривившись, легонько толкнул кончиками пальцев одного, второго, третьего – и все они, один за другим, полетели с крыши вагона вниз, в дымную муть.
– Ты спас меня… – прошептал Книжник. – Я твой должник!
– Отучись от привычки влезать в долги, – сухо сказал Ведун. – По гроб жизни не расплатишься.
– Кто это такие? – парень кивнул в сторону убитых противников. – Зачем они на нас напали?
Вместо ответа Ведун кивнул в сторону левого борта:
– Твоему другу помощь нужна. Не жди, что он сам позовет.
– Он не позовет, – нервно бросил Книжник. – Он гордый…
Засунув за пояс неудобно крупный пистолет, он быстро, на четвереньках подобрался к ближайшему телу и за ремень потянул на себя карабин. Магазин «маузера» опустел, а с голыми руками идти на помощь – так только Ведун может.
Быстро спускаясь по железной лесенке, он еще раз бросил взгляд на своего спасителя. Ведун неподвижно стоял на покосившейся крыше вагона, в клубах черного дыма напоминая какого-то языческого бога. Он совершенно не боялся ни нападения, ни случайной пули – словно заранее знал исход этой заварушки.
А может, напротив – искал смерти? Последняя мысль настолько поразила Книжника, что он едва не грохнулся с высоты, когда нога скользнула по полуоторванной перекладине лесенки. Зачем этому бродяге искать смерти, когда в этом мире смерть – повсюду? Мысль, безусловно, была глупая, но отчего-то с этого момента она прочно засела в голове семинариста.