Кожу на груди внезапно обжег кулон Калэба. Это имя прострелило висок и все ориентиры тут же сбились к чертовой матери. Как он там? Вернулся ли уже из пансиона? Если да, то, как отнесся к моему исчезновению? Не хотелось, чтобы он страдал, только не он…
На глаза навернулись слезы только от одной мысли о моем друге. Вспомнив наш последний разговор, я почувствовала, как он вспорол мне душу. Хотелось выть из-за того, что всё так плачевно сложилось между нами. Калэб никогда мне этого не простит… Я саму себя не прощу.
— Эй, чего застыла? — обратился ко мне мужик.
Я настолько погрузилась в свои мысли, что совершенно выпала из реальности. Границы кабинета Блэйка резанули глаза.
— Она иногда жестко тормозит, — объяснил босс, чтобы угодить клиенту.
— Главное, чтобы в койке не тормозила, — фыркнул мужик и покопался в кармане джинсов в поисках денег.
— Отведите ее в комнату, — дал распоряжение Блэйк одному из охранников. — А остальных верните в их крыло.
Меня провели в сектор приватных комнат и оставили в одной из них, заперев дверь на ключ. Никогда прежде я не бывала в приватном помещении. Ничего особенного в нем не оказалось: темные стены, старый ковер, кровать, тусклое освещение и отсутствие окон. Я не могла сказать, что когда-нибудь страдала приступами клаустрофобии. Подсобки, в которых меня запирали, были гораздо меньше, чем эта комната, но даже там я чувствовала себя гораздо уютней, чем здесь.
Шумно втянув в себя воздух, я ощутила, что он был пропитан каким-то слабым сладковато-сырым запахом. Меня снова начало тошнить, но несильно. Подойдя к самому дальнему углу, я просто уселась на пол и обхватила колени руками. Взгляд сконцентрировался на рассматривании выцветших узоров на ковре под ногами. Кажется, когда-то эти узоры были изображением сплетения виноградных лоз. Разглядывая их, я наклоняла голову то в одну сторону, то в другую. Воображение плавно начало рисовать различные силуэты птиц и причудливых животных.
Я даже немного успокоилась. Блокируя болезненные воспоминания, я буквально принялась вдалбливать себе в голову аксиому, что даже после самой темной ночи обязательно придет рассвет. Но доживу ли я до этого рассвета? Хотелось верить в лучшее, несмотря на то, сколько раз судьба швыряла меня с высоты несмелых ожиданий прямо на асфальт реальности, раздирая мою кожу в кровь.