Какая-то неведомая тяжесть сдавила мне грудь.
– Так… меня зовут Саманта?
– Ну да, – ответила женщина. – Саманта Джо Франко.
Выходит, мое второе имя Джо? Серьезно? Мой взгляд метался между этими людьми. Я сделала глубокий вдох, но на выдох сил у меня уже не было.
Джоанна – моя мама, прикрыв рукой рот, смотрела на этого растрепанного мужчину, который, вероятно, был моим отцом. Потом ее взгляд остановился на мне.
– Ты действительно не узнаешь нас?
Я покачала головой.
– Нет. Я… Мне очень жаль.
В растерянности Джоанна попятилась от кровати, вопросительно глядя на доктора Уэстона.
– Как же она может не узнавать нас?
– Миссис Франко, не надо так спешить. – Повернувшись ко мне, он кивнул: – Ты держишься молодцом.
Но мне так не показалось.
Он снова повернулся к ним – моим родителям.
– Мы хотим еще день подержать ее в больнице под наблюдением. Все, что ей необходимо сейчас, так это хороший отдых и полный покой.
Я снова взглянула на мужчину. Он тоже смотрел на меня и выглядел при этом ошеломленным. Папа. Отец. И в то же время совершенно чужой мне человек.
– Вы действительно думаете, что она может утратить память навсегда? – спросил он, с силой потирая подбородок.
– Пока еще слишком рано делать какие-либо прогнозы, – ответил доктор Уэстон. – Но она молода и к тому же здорова, так что шансы у нее большие. – Он направился к выходу из палаты, но дойдя до двери, остановился. – Помните, ей нужен отдых и никаких волнений.
Моя мама снова повернулась к кровати. Похоже, она справилась с волнением, потому что, сев на край, взяла меня за руку, повернула ее ладонью вверх и погладила кончиками пальцев мое запястье.
– Я помню тот единственный раз, когда нам пришлось привезти тебя в больницу. Тебе тогда было десять лет. Посмотри сюда.
Опустив голову, я поглядела на свое запястье. По нему, начинаясь от ладони, шел еле заметный белый шрам. Ха! А ведь прежде я его не замечала.
– Ты сломала запястье на занятиях гимнастикой. – Сглотнув, мама подняла на меня глаза. Взгляд ее карих глаз, которые были так похожи на мои, ее тщательно накрашенные губы не пробудили во мне никаких чувств. В том месте, где должны были быть мои воспоминания, мои эмоции, сейчас зияла огромная дыра. – Перелом у тебя был довольно сложный. Требовалась хирургическая операция. А мы настолько перепугались, что вообще плохо соображали.