Рассказы Новикова о женщинах стали вызывать у Андрея болезненный интерес. История отношений с Ритой всегда казалась Андрею особенной; слушая же Новикова, он со страхом находил в ней все больше общего с банальными историями о ловких женах, обманутых мужьях и торжествующих любовниках.
Новиков, молодой красивый инженер, считался одним из тех, кого принято называть «душой общества». Он любил одеваться и уделял своему туалету много внимания, он пользовался успехом, искусно вел одновременно несколько романов и откровенно рассказывал о своих похождениях.
Мужчинам нравилось новиковское гусарство, а женщины многое прощали ему за то, что с ним было весело, легко, за то, что он умел ухаживать за женщинами и любил любить женщин.
– Не будет она изменять со мной, так будет с другими, – рассуждал он, – а кто знает, может быть, другой будет хуже меня? Я, по крайней мере, уважаю ее мужа и не позволю себе никаких бестактностей по его адресу.
Послушать его – так изменяли все: тот жил с секретаршей, тот – с подругой жены. Не существовало семьи, в которой все было бы в порядке.
– Да, это аморально, – беспечно соглашался он, – но такова жизнь. Да, с этим надо бороться, но кому поручить эту борьбу? – Он насмешливо оглядывал всех.
Кривицкий предлагал: Майе Константиновне…
Майя строго и холодно говорила, что борьбу ведет все наше общество. Мужчины смеялись – обезличка!
– Борисову? – предлагал Кривицкий.
Борисов сердито отшучивался, утверждая, что Новиков просто-напросто страдает щенячьим цинизмом.
Когда очередь дошла до Лобанова, Андрей, сделав над собой усилие, криво усмехнулся – дескать, он не лучше других.
– То-то и оно, – философски заключил Новиков, – разве что Пеке Зайцеву еще можно поручить.
Когда Игорь Ванюшкин пригласил Андрея вместе с сотрудниками к себе на свадьбу, Андрей как-то пристыженно отказался, ссылаясь на занятость. На самом же деле он просто боялся всяких расспросов, разговоров, горьких мыслей и сравнений. Он всячески старался обособить, изолировать ту часть жизни, которая была связана с Ритой, от работы, от лаборатории.
Целуя Риту, он не мог не думать о том, что все это она будет сегодня же повторять с другим, с тем, кого она не любит, и эта мысль разъедала его радость, вытравляя самое ценное. Он ревновал – и это было его право, любовь мешала ему смириться, закрыть глаза, не замечать, как старались это делать другие.