– Денисов, что случилось? Как вам это удалось?
Борис наслаждался триумфом. Он ждал этого часа долгими ночами, сидя в читалке, когда спали даже матёрые зубрилки и проклятые отличники. Сначала Борька хотел рассказать, что на самом деле послужило толчком к этому невероятному успеху. Но потом решил: пусть это останется его маленькой тайной. И скромно сказал:
– Хотел вас удивить…
Что, в принципе, было правдой. Ибо, как известно, нет большего удовольствия, чем сделать то, чего, по мнению других, ты сделать не можешь…
После экзамена Борис, естественно, решил отблагодарить Мишку. В бывшем Союзе существовал единственный способ выражения глубокой благодарности – алкоголь во всех его проявлениях. Но зная, что Майкл практически не пьёт, Боря оказался в безвыходном положении. В конце концов, он купил в «Академкниге» три тома рассказов О. Генри на английском языке. А также пару бутылок вина – на всякий случай.
Майкл растрогался: оказалось, что это его любимый автор. На радостях он даже согласился выпить.
Ребята сидели в пустой читалке, пили винцо с копчёным колбасным сыром и рассуждали на тему иностранных языков.
– Чего ты зациклился на этом английском? – искренне возмущался Боря. – Ты ж его лучше училки знаешь. Двигай дальше! Европейские языки – они же все на базе латыни. Тебе не трудно будет… А потом можно и для экзотики что-нибудь подучить – скажем, японский или китайский. Я вот ещё годик повожусь с английским и к итальянскому приступлю…
Майкл удивлённо качал головой, но соглашался. Потом обсудили вопрос призвания вообще и своего, в частности. В результате пришли к неожиданному выводу: надо было всё-таки поступать в иняз.
– Положение критическое, – заметил Боря. – Что будем делать?
В конце концов, друзья решили не превращать жизнь в трагедию и продолжить обучение в скучном мединституте. А языки пусть останутся отдушиной… Вино подошло к концу… Было далеко за полночь. И ребята, согреваемые грандиозными планами и радужными надеждами, пошли спать, обещая друг другу непременно стать полиглотами.
«Не корысти ради, в токмо волею пославшей мя жены…»
Шурка Рудаков, для друзей просто Рудак, а для недругов – и вовсе чудак на букву «М», с треском завалил зачёт по латыни. И беда не в том, что не сдал с первого раза. С кем не бывает, а в том, что даже не представляет, как к проклятому зачёту подступиться. Латынь была той заколдованной крепостью, которую он не мог взять ни стремительным штурмом, ни долгой осадой. Преподавательница Васильева Леся Ивановна – женщина дородная и, как большинство полных людей, добродушная и вполне миролюбивая. Но только до тех пор, пока кто-то не начинал путать священные падежные окончания пяти латинских склонений. Тогда она чувствовала, что её великая любовь к латыни оскверняется неофитами и профанами, и зверела, ну просто как гладиатор на арене Колизея.