культуры”. Тютчев подходил к России извне; он был связан с нею узами крови и идей, но не истинным духовным родством… Здесь пролегает глубокое, непреодолимое различие между Тютчевым и ранними славянофилами. Идея “Империи” не имела значения для миропонимания Киреевского или Хомякова; они скорее были склонны поддаваться противоположному искушению – превозносить „безвластие“» (6, с. 232).
И.С. Аксаков верил в силу добра и творческие силы русского народа и думал больше о судьбах русского православия, чем Империи. Как и Хомяков, он любил подлинную свободу духа, свободу во Христе. Как и Хомяков, он ратовал за то, чтобы не только частная, но и общественная жизнь претворялась воздействием христианской истины, чтобы формы и условия российской общественной жизни постепенно перерождались под воздействием начал, данных миру Божественным Откровением. Глубокая православная вера должна быть едина с образованностью и практичностью.
В социально-политических вопросах И. Аксаков придерживался панславизма. Панславистские идеи высказывали Н.Я. Данилевский, М.П. Погодин, Ф.И. Тютчев, участники Кирилло-Мефодиевского братства и даже анархист М.А. Бакунин. Задача панславизма, согласно Аксакову, – не в том, чтобы, как считал Данилевский, усиливать контраст с Европой, а в преодолении ограниченности как Запада, так и Востока. Аксаков убеждал, что это должно совершаться на путях всемирно-исторического просвещения в духе веры Христовой. Значит, требуемое для этого государственное усиление России обязывает монарха и все сословия быть нравственно безупречными и религиозно ответственными.
Оппоненты говорили, что Аксаков чрезмерно переоценил готовность русских к выполнению столь высокой духовной задачи. Против панславизма выступили государь император Николай I, К. Леонтьев и Вл. Соловьев. Николай I как политик-практик видел, сколь далеко разошлись пути разных славянских народов, и опасался, что объединение славян «будет на гибель России». Леонтьев заявил: «Что такое славизм? Ответа нет!», славянская почва не годна, вся надежда – только на византизм. Панславизм приведет к эгалитаризму, к демократии, возмущался Леонтьев, поскольку Аксаков писал о сближении сословий в пореформенной России. Далекий от демократии и конституционализма монархист Аксаков был, как и все славянофилы, верен самодержавию и со временем отказался от надежд на стирание граней между сословиями.