Планета обезьян - страница 75

Шрифт
Интервал


Даже эти лекции Сансет любила – на те два-три дня, что требовались на то, чтобы пересечь Эквестрию на поезде, Селестия переставала быть принцессой. Не осаждали ее просители и политики, не увивались аристократы и парламентарии, не ждала в кабинете гора скучных бумажек, которые надо подписать еще вчера.

На эти дни всемогущая богиня Солнца становилась просто матерью.

Обезьяны умудрились испортить даже поезда. Их машины не пахли детством – ни угля, ни тяжелого железа, ни пахучего технического масла, только стерильная жесть, электричество и гипоаллергенная обивка сидений из искусственной кожи (хоть это хорошо – сидеть на настоящей Сансет до сих пор не привыкла). Даже привычный и умиротворяющий перестук колес и тот исчез – дурацкие бесшовные или «бархатные» рельсы.

Свое раздражение пони топила в привычном - учебе, продираясь сквозь хитросплетения теории струн и мультивселенной. Толстая, непритязательная в оформлении книжка британского математика Бернарда Карра временами скручивала ее несуществующий рог в крендельки, но она все еще не оставляла надежду, что среди кучи сухой теории сможет найти крупинки, применимые к суровой реальности, и сделать что-то с гребанным порталом.

Она до сих пор иногда возвращалась в Кантерлот, чтобы под покровом ночи проверить ту или иную идею. Пока из всех результатов – пять наборов противоречивых данных, которые можно было интерпретировать четырьмя разными способами.

Наконец, она прибыла на место. Поезд противно прогудел, приближаясь к платформе, замелькали по сторонам знакомые пейзажи: невысокие старые дома, блестящие под лучами заходящего солнца черепичные крыши… почти Кантерлот, только побольше и не такой витринно-прелестный. Очень скоро аккуратные пригороды сменились невыразительными высотками центра города. Какими бы ярко-освещенными и оживленными даже в такой поздний час ни были города людей, Сансет до сих пор не могла привыкнуть к ним – слишком уж вросли ей в душу эквестрийские города – нарядные и открытые. Местный Кантерлот во многом соответствовал ее вкусам, остальные… нет. Душные, замкнутые, серо-неоновые и переполненные, они напоминали пони странной любви подземных городов Алмазных собак за духоту и переполненность и грифоньих «гнезд» за высокие башни и серый камень.

Так, в глухой тоскливой ностальгии по Эквестрии, она сошла с поезда, поймала такси и приехала на окраину города, в квартал дешевых мотелей, грязных баров, складов и фабрик. «Трущобы» - еще одно понятие, которое в Эквестрии просто не существовало. Там она без труда нашла глухой темный тупичок, спряталась за мусорными баками и благополучно телепортировалась домой, оставив за собой свежий маячок.