- Я не позволю, - прохрипела
Луна.
Невидимые цепи кошмара затрещали, на
какую-то секунду она смогла вырваться из нелогичного бессилия
кошмара, схватила булыжник… Найтмер Мун, вновь улыбаясь обычной
человеческой улыбкой, самой невинной на свете, дважды стукнула
указательным пальцем ей по лбу.
Пальцы мгновенно разжались, камень
выпал из ослабевшей руки. Кошмар вновь утвердил свое первородное
право определять реальность.
- Не смеши меня, ты даже себя
остановить не можешь. Ты ведь знала, что подделывать голоса –
плохая идея, знала, что совершаешь преступление и чем это, скорее
всего, закончится, но не смогла побороть искушение. Тебе так
хотелось получить то, что Селестия всегда получала даром, а тебя не
было доступно – подчинение, власть над другими, народную любовь…
именно в таком порядке. Два из трех – это все же лучше, чем ничего,
не так ли?
- Я…
- Ну-ну… - она похлопала Луну по щеке.
– Тебе не надо оправдываться передо мной – Я понимаю. И не осуждаю
– разделяю твои чувства. У тебя почти получилось, не хватало
только… меня. В этот раз все будет иначе, я обещаю. Я разбужу тебя,
когда все закончится.
- Чт…
Договорить Луна не успела. Наймер Мун
приобняла ее за плечи, положила подбородок на плечо и тихо запела
колыбельную, ужасно похожую на ту, что пела ей мама перед сном, но
совсем, совсем другую:
- Только солнышко
зайдет,
Тьма на землю
упадет,
Ты появишься,
сверкая
Власть кошмаров, тьма
людская.
Тот, кто ночью кровь
находит,
Знаю, ждет приказов
строгих:
Рвать, кусать, пугать, калечить
–
Вместе Землю
изувечить.
Только солнышко
зайдет…
Тьма на землю
упадет…
Всюду, сразу, по
приказу:
Рой кошмаров, страх,
проказа!
…И все затянула чернота. Последней
исчезла невинная улыбка и горящие зеленым огнем глаза на
мертвенно-бледном лице.