«Как курица лапой, но, думаю, поймет, – передал я Станишу и
Танилле несколько набросков».
– Справишься дочь? – обратился к Тани отец, всматриваясь в мои
каракули и все мои пометки и просьбы.
– С улаксами придеться постараться, с остальным проблем не вижу,
– быстро ответила она, держа листки в руках. – Только, выйдет очень
дорого!
– Вот и отлично! – хлопнул я в ладони. – Сколько?
– Пятьдесят пять золотых, и с десяток драгоценных камней, –
по-деловому сказала та, и глазки заблестели.
– Давай так, Танилла! Я даю тебе шестьдесят золотых, и
пятнадцать камней, но у меня будет еще пара просьб к броне и
оружию, идет?
Девушка робко кивнула.
– Сможешь сделать оружие из самого прочного материала, который у
вас есть, чтобы оно не потеряло своих качеств? – предложил я ей с
улыбкой.
Прикидывая и вспоминая в голове, сколько богатства у меня сейчас
на руках, а также про мою особую проблему недолговечности
клинков.
– Смогу! Но это все еще много! К тому же вы друг тети Ильси, –
пошла она на попятную.
– Вот поэтому я и плачу больше, потому как вы хорошие друзья с
«тётей Ильси», – взлохматил я ей волосы. – Порядок?
– П-порядок, – смутился девчонка.
– А теперь можно и за встречу! – обратился я к Станишу.
– Наш разумный! – весело отозвался цверг.
***
У Станиша и Таниллы мы остались еще на пару часов, немного
посидели и выпили, но после случая у Шахана на пирушке, пил я
теперь мало и умеренно. А вот Тани к концу посиделок уже полностью
сдружилась со всеми девчонками, и они весело, о чем-то болтали,
лишь только Масти составила нам компанию за цверговой
настойкой.
И тепло, распрощавшись с гостеприимными кузнецами, мы всем нашим
небольшим «табором» направились к одному из самых больших зданий
Летэса, к ратуше.
Ведь оставалась еще одно дельце, необходимо было получить мой
идентификатор, да и сестрам они теперь тоже пригодятся. Ведь они
теперь свободны, и не являются более вещами принадлежащими кому-то.
И предоставлены теперь сами себе.
– Пал, милый! А ты будешь подтверждать свой статус Старшего
Истребителя? – обратилась ко мне Масти, подхватив меня по руку.
Когда до массивных дверей ратуши оставалась всего ничего, я
остановился, раздумывая над вопросом, на нас даже четверка стражей
взглянула подозрительно, а я лишь пропустил их взгляды мимо
ушей.
– Зачем и для чего, красавица? – не понял я её.