Не успел описанный нами герой и на десяток шагов углубиться под черные пихты, как со стороны опушки, где он оставил коня, раздался быстрый топот. Первым и вполне естественным движением путника было повернуть назад, но он сдержался. Однако, поддавшись желанию узнать, что стало с Джеридом, он поднялся на цыпочки и устремил взгляд в просвет между листьями, но чья-то невидимая рука тем временем отвязала поводья, и конь пропал. Незнакомец чуть сморщил лоб, и легкая улыбка тронула его округлые щеки и четко очерченные губы.
После этого он снова двинулся вглубь леса. В течение нескольких минут путник выбирал дорогу при сумеречном свете, пробивавшемся сквозь деревья, но, когда померк и он, наш герой оказался в настолько густом мраке, что, не видя, куда ступить, и боясь заблудиться, он остановился.
– Из Майнца я попал в Даненфельс, так как там есть дорога, – вслух проговорил он. – От Даненфельса я доехал до Черных Вересков, так как там есть тропинка. От Черных Вересков я добрался досюда, так как хоть здесь и нет ни дороги, ни тропинки, но по крайней мере есть лес. Однако здесь придется остановиться – я больше ничего не вижу.
Не успели прозвучать эти сказанные на смеси французского с сицилийским наречием слова, как шагах в пятидесяти от путника внезапно вспыхнул огонек.
– Благодарю, – сказал он. – Огонек движется, я пойду за ним.
Огонек двигался плавно, как по ниточке, – так у нас в театрах движется фантастическое пламя, управляемое машинистом сцены и помощником режиссера. Пройдя еще шагов сто, путник почувствовал, что кто-то дышит ему в ухо. Он вздрогнул.
– Не оборачивайся или умрешь, – послышался голос справа.
– Ладно, – не моргнув глазом, ответил бесстрашный путник.
– Не разговаривай или умрешь, – послышался голос слева.
Путник молча поклонился.
– Но если ты боишься, – произнес третий голос, который, словно голос тени отца Гамлета, доносился, казалось, из-под земли, – если ты боишься, возвращайся на равнину. Это будет значить, что ты отказываешься, и тебе позволят вернуться туда, откуда ты явился.
Путник лишь махнул рукой и продолжал путь. Ночь была так темна, а лес так густ, что, несмотря на путеводный огонек, путник постоянно спотыкался. Около часа двигался огонек, и путник следовал за ним – без единого звука, без единого жеста, который выдал бы его страх.