Здесь легко удариться в философию, поскольку заняться толком нечем. В больнице так скучно, что становится интересно рассматривать медсестер. Например, у Вероники крупные, на удивление проворные руки, и я завороженно наблюдаю, как она меняет постель. Сам я сижу в розовом кресле, пока она совершает рутинные действия. Простыни она заправляет виртуозно. Лучше всех в больнице.
Мама ушла принимать душ в ванную для посетителей, надо воспользоваться ее отлучкой.
– Как ваше утро? – спрашиваю я Веронику.
– Ничего, а твое?
– Мое как всегда. Скажите, а вы заходили во вторую палату?..
Вероника кивает.
– И… девушка ничего не говорила?
Вероника заканчивает разглаживать простыню и отрицательно качает головой. Она привыкла к ровесникам и людям старшего возраста, которые в основном трещат про погоду или качество больничной еды. О соседях обычно никто не справляется. Пациенты-подростки здесь редкость, да еще и в соседних палатах.
– Значит, она ничего не передавала?
– А что она должна была передать?
В окне мелькает мама. Сейчас она войдет и будет мыть руки, так что у меня осталось ровно тридцать секунд.
– Я думал, может, она передаст записку. Про музыку… Или про сериал «Сайнфелд», или про куриный шницель…
Вероника показывает мне красноречиво пустые ладони.
– Эта девочка если и открывает рот, то говорит такое, что я даже повторять не буду. Как у тебя со стулом?
Я тяжело вздыхаю и закрываю глаза.
– Нормально. Ходил и по-большому, и по-маленькому, трижды ночью, раз с утра.
И никаких тебе секретов, никакой тайны частной жизни. Вероника достает ручку и бегло делает пометки в моей карточке, затем меряет мне температуру.
– Когда я на таких девиц смотрю, думаю, Господи, какое счастье, что родила пацанов, – продолжает Вероника. – Сплошные перепады настроения.
Завтрак мы не хотим, ничего не хотим, анкету заполнять не будем, шторы открывать не желаем… А ты бы слышал, как она разговаривает с матерью!
В этот момент, вытирая руки, входит мама.
– Доброе утро, Вероника. Он покакал!
– Мам, она уже в курсе. Но спасибо.
– Вот, о чем я и говорю! – произносит Вероника. – Мальчики – они вежливые. Относятся к матерям с уважением.
Я выбираюсь из кресла и тащу капельницу к кровати, где затем пытаюсь как-то втиснуться между туго натянутых простыней.
Так начался больничный день номер двадцать пять, пятнадцатый после трансплантации.