– Нам! – объяснила она. – И еще конфетки!
К колбасе буфетчица прибавила десяток конфет. Лида спрятала конфеты под подкладку сумки, а колбасу запихнула за пазуху.
– Начальники жируют, а мы что, не люди? – кивнув на ящики и коробки, возмутилась подавальщица. – В магазинах один консерв.
– Понемногу брать можно, не заметят, – заключила Нюра и тоже стала прятать колбасу. – Вчера всю излапали и сегодня лапать начнут! – вспомнив про милицию, дежурившую при входе, вздохнула девушка. Поправив платье, буфетчица хлопнула себя по бедрам:
– Вроде схоронила. А мне Андрей Иванович нравится! – неожиданно призналась она.
Лида уставилась на подругу:
– Дура ты, Нюрка! Вышла бы за нормального парня, за своего, а то – Андрей Иванович! Сегодня Андрей Иванович, а завтра скажешь – Хрущева люблю!
– Что ты, Лидка!
– Да, да, да!
– Отстань, дура! – отмахнулась Нюра. У нее сжалось от обиды сердце, ведь призналась в самом сокровенном! Сколько ночей не спала, грезила о любимом. На глаза навернулись слезы.
– Люби кого хошь! – взглянув на расстроенную подругу, смирилась Лида. Она встала, надела мешковатое пальто и закуталась в огромный теплый платок.
– Ты похожа на чудище! – хмыкнула Нюра.
– Сама – чудище! Закрывай! – скомандовала Лида и подхватила сумку.
– Ничего не забыли? – озиралась буфетчица. – Где ключи-то? Тута нету, а тута? – ковырялась в поиске ключей Нюра. – Да вот они где! – выудила объемистую связку девушка.
– На улице метет, – сказала закутанная, как полярник, подавальщица. – Будем с тобой как белые медведи.
– Боюсь, чтоб не лапали, – распереживалась Нюра. – Что за люди, всю излапят и еще хотят!
– Идем, копуша!
– Идем. Я колбаску в чулок приткнула, не найдут, как думаешь? – опасливо спросила буфетчица.
– Не найдут.
– Все-таки перепрячу, – засуетилась Нюра. Она завозилась, распахивая пальто.
Лида недовольно смотрела на ее торопливые движения.
– Так-то лучше! – закончив, успокоилась буфетчица и хихикнула: – Вместо сисек будут колбасу щупать!
Нина Петровна была занята. Весь день она ходила по дому, давала распоряжения, суетилась, но хлопоты были приятные: из угловатой, неуютной дачи в Ильичево Хрущевы перебирались в шикарный Огаревский особняк, который стоял на противоположном берегу Москвы-реки. Несколько дней назад состоялось решение Правительства, по которому Никите Сергеевичу предоставлялась новая дача за городом. Дом этот оказался куда просторнее прежнего, с многочисленными холлами, террасами, светлыми комнатами, парадной мраморной лестницей. Все тут выглядело основательно и монументально. И участок громадный – конца и края нет. Левее дома начинался фруктовый сад, окруженный живописными полянами, а за полянами – настоящий лес, с дубами и елками, да такой дремучий, что можно ненароком заблудиться. При въезде на территорию стоял амбар, наскоро превращенный в гараж, в стороне, просматривалось здание для обслуживающего персонала, переделанное из княжеской церкви. Наискосок к центральному входу, возвышалась выкрашенная в голубой цвет горка, перед горкой зимою обычно заливали каток. Минут восемь-десять и можно, прогуливаясь, оказаться у реки.