Из того же нагрудного кармана незнакомец достает пачку сигарет. Не предложив никому, прикуривает и глубоко затягивается.
– Не забывай, – говорит Альваро, – в трюме – не курить.
Человек никак не обозначает, что услышал. Спокойно озирается по сторонам. Дым от сигареты поднимается в неподвижный воздух.
Альваро сообщает нам всем его имя – Дага. Никто не зовет его никак иначе – ни «новым человеком», ни «новым парнем».
Несмотря на свою щуплость, Дага силен. Он и на миллиметр не кренится, когда ему на плечи опускают первый мешок, поднимается по лестнице быстро и уверенно, легким шагом преодолевает трап и забрасывает мешок в телегу без всякого видимого усилия. Но затем уходит в тень сарая, присаживается на корточки и прикуривает еще одну сигарету.
Альваро шагает к нему.
– Никаких перекуров, Дага, – говорит он. – Берись за дело.
– Какая тут норма? – говорит Дага.
– Нету нормы. Нам всем платят подневно.
– Пятьдесят мешков в день, – говорит Дага.
– Мы носим больше.
– Сколько?
– Больше пятидесяти. Нормы нет. Каждый несет, сколько может.
– Пятьдесят. Не больше.
– Вставай. Хочешь курить – жди перерыва.
Обстановка накаляется в полдень пятницы, при расчете. Когда Дага подходит к доске, служащей столом, Альваро склоняется к казначею и шепчет что-то ему на ухо. Казначей кивает. Выкладывает деньги Даги на доску перед собой.
– Что это? – говорит Дага.
– Твоя плата за отработанные дни, – говорит Альваро.
Дага подбирает монеты и быстро, презрительно швыряет их казначею в лицо.
– Это за что? – говорит Альваро.
– Крысиная плата.
– Такова ставка. Столько ты заработал. Столько мы все зарабатываем. Хочешь сказать, мы все крысы?
Люди толпятся рядом. Казначей украдкой складывает бумаги и закрывает крышку денежного ящика.
Он, Симон, чувствует, как мальчик вцепляется ему в ногу.
– Что они делают? – ноет он. Лицо у него бледное и встревоженное. – Они будут драться?
– Нет, конечно, нет.
– Скажи Альваро, чтоб не дрался. Скажи! – Мальчик дергает его за пальцы, дергает и дергает.
– Давай уйдем, – говорит он. Он тянет мальчика к волнолому. – Смотри! Видишь тюленей? Большой, который задрал голову, – это самец. А другие, поменьше, – его жены.
Из толпы доносится резкий вскрик. Лихорадочное движение.
– Они дерутся! – ноет мальчик. – Я не хочу, чтобы они дрались!
Люди стоят полукольцом вокруг Даги, тот пригибается, на губах – тень улыбки, одна рука вытянута вперед. В ней блестит нож.