Возможно, кто-то скажет: «Да он, наверняка, и сейчас не все говорит о себе!» И, возможно, что будет прав: кто из нас Богу не грешен, царю не виноват? Каждый человек уносит в небытие какую-нибудь свою тайну…
История моего первого побега из ссылки, это история не только о невероятных трудностях пути, по которому в прямом смысле я прошел в молодости. В переносном смысле тот путь, пожалуй, был намного трудней и опасней. И когда я плакал от стыда и обиды, стоя с протянутой рукой под чужими окнами и перед чужими порогами, я ведь, пожалуй, просил не только кусочек хлеба…
Мне многое далось. Я благодарю за это судьбу! Я всегда очень любил свое Отечество, какие бы сложные и какие бы горькие ни переживало оно времена…
В августе 1938 года меня призвали на службу в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию – РККА.
На сборном пункте призывников я с завистью смотрел на сверстников, которых зачисляли в летные войска, в артиллерию или танковые части. Туда, как правило, брали физически сильных ребят, а я себя таковым никогда не считал: и невысокий, и щуплый… Но все-таки решил попытать счастье, обратившись непосредственно к руководителю отборочной комиссии с просьбой о зачислении в танковую часть. Рассказывал ему о своей неудержимой тяге с детских лет к технике, о том, как в школьные годы даже пытался изобрести вечный двигатель…
Видимо, речь моя была настолько убедительной, что мечта сбылась – меня зачислили в танковые части. А по прибытии к месту службы в западно-украинский город Стрый – определили в учебную роту, в которой готовили механиков-водителей танков.
Мы стали курсантами. Командиры проводили с нами занятия по изучению боевой техники и по различным военным дисциплинам, в том числе и по строевой подготовке. При этом большое внимание обращалось на выправку курсантов, на опрятность в одежде, на умение слаженно ходить в строю, петь строевые песни. Словом, нас учили четко выполнять все уставные обязанности.
Во время строевой подготовки мое место в строю было предпоследним – по причине маленького роста и отнюдь не блестящей выправки. К тому же я был явно не из лучших курсантов во время пения и маршировок, что давало повод постоянным шуткам нашего ротного старшины. Вскоре у нас с ним сложились своеобразные отношения. Он с особым удовольствием делал мне замечания, все время называя при этом «предпоследним». Его не всегда корректные придирки вызывали во мне желание постоять за себя и ответить, что я и делал. Чаще всего это заканчивалось ответной «наградой» – нарядом вне очереди.