Мало того, что на роль парадигмы может претендовать любая фундаментальная теория или определенный метод моделирования, – в этом понятии безнадежно смешаны собственно логические, прагматические, социологические, психологические смыслы.
В книге Т. Куна мы можем прочитать, что смену парадигм вызывают «только аномалии, пронизывающие научное знание до самой сердцевины», что различия между парадигмами субстанциальны, поскольку они «по-разному характеризуют элементы универсума и поведение этих элементов», что вовсе не внешний авторитет, а как бы сама природа требует трансформации парадигм11, и вместе с тем в той же книге это событие характеризуется как «гештальт-переключение», как смена «профессиональных предписаний», «правил игры», основания которой «проистекают не из логической структуры научного знания», а из «согласия» или «расположения» научного сообщества12. Смешение этих вполне реальных и значимых аспектов будет неизбежным, пока останется невыясненной архитектоника познавательного органона в целом, в ее основоположениях и несущих конструкциях.
Что в самом деле значит «сердцевина знания»? Что за философия определяет субстанциальность онтологических элементов теории? Почему природа начинает светиться теоретическим смыслом, лишь рассматриваемая через призму идеализирующего концепта, через сеть понятий и категорий? Что значит, что природа – а вовсе не предпочтение научного сообщества – вызывает революцию, т. е. требует радикальной рефлексии и переустройства самого познающего субъекта?
Пока мы не выясним, как формируется и логически обосновывается структура научного разума и что в ней допускает возможность фундаментального самоизменения, указанная выше неопределенность в истолковании научной революции, более того, сомнения в реальности этого феномена останутся неизбежными.
* * *
Одна из наибольших трудностей, с которыми сталкивается сегодня исследователь науки заключается вообще в том, что можно назвать ее прагматическим плюрализмом. Возникает впечатление, будто в науке нынче мыслят не понятиями и даже не теориями, а микродисциплинами и целыми методологемами, к тому же альтернативными. Способность современной науки к порождению новых объектов, неслыханные междисциплинарные связи и переходы крайне затрудняют понимание архитектонического единства научной мысли. Стремясь как-то разобраться в этом многообразии и уловить формы единства, чаще всего теперь приходят не к образу органона, а к образу