– Это нехорошо с его стороны, Сэм.
Соланж было обидно за мужа, но Сэм, похоже, отнесся к такому поступку на удивление снисходительно.
– Это вина Марджори, а не его.
– Quand même…
И все-таки… это только подтверждало слова Соланж. У Артура не было характера, и Сэм подозревал, что Марджори может серьезно осложнить их дружбу.
Так все и получилось.
Они с Артуром иногда днем встречались и где-нибудь перекусывали вместе, порой в обществе Соланж, но Марджори никогда с ними не обедала. Теперь, чувствуя, что обручальное кольцо плотно сидит у нее на пальце, она объявила, что собирается изучать право и не намерена в ближайшее время заводить детей. Артур опешил от такого заявления супруги. Он надеялся завести детей как можно скорее, и Марджори до самой свадьбы полностью с ним в этом соглашалась.
Однако у Сэма и Соланж было достаточно своих забот. Соланж буквально жила делами мужа и постоянно уговаривала его серьезнее относиться к актерской карьере. К осени 1947 года она знала уже все спектакли на Бродвее, прокрадывалась на репетиции и читала все статьи и заметки о театре, которые ей только попадались. Сэм тем временем ежедневно посещал занятия в театральном училище и ходил на все прослушивания, о которых только ему становилось известно. Их совместные усилия принесли плоды раньше, чем они ожидали.
Великий перелом наступил для Сэма сразу после Рождества. Он получил ведущую роль в спектакле одного из театров и имел очень хорошие рецензии и отзывы критиков. Спектакль через четыре с половиной месяца сняли, но опыт работы в нем был бесценным.
Летом Сэм играл в театре города Стокбридж, штат Массачусетс, и, будучи там, решил навестить сестру. Ему стало стыдно, что за целых три года, прошедших с окончания войны, он ни разу не попытался найти ее. Соланж даже упрекала его за отсутствие родственных чувств, пока сама не познакомилась с Эйлен и Джеком Джоунс и не поняла, почему муж игнорирует свою сестру.
Сэм разыскал ее благодаря старым соседям. Эйлен жила на грязной улице в беднейшем пригороде Бостона и была замужем за бывшим моряком, который для начала угостил шурина и его супругу изрядной порцией похабных анекдотов. Сама Эйлен, когда они сидели у нее в гостиной, говорила мало и, похоже, была сильно пьяна. Волосы у нее были, как и прежде, обесцвечены, но у корней уже отрастали темные; платье так плотно облегало фигуру, что с таким же успехом она могла бы не надевать ничего и этим явно порадовала бы своего мужа. Трудно было предположить между ней и Сэмом даже отдаленное родство.