(курсив наш – В. К.) Вселенной более радикальным образом, чем мы думали до сих пор».
[23]Вопрос Дж. Уилера скорее риторический и на него можно твердо ответить – замешан. Но замешан в создании моделей Вселенной, которое теперь является, основным способом ее теоретического исследования. Обязательное при этом применение средств вычислительной техники на каком-то этапе приводит к тому, что они включаются в содержание самой познавательной деятельности. Познавательный акт сливается с объектом познания. Боровский принцип слияния наблюдателя с объектом модифицируется в том плане, что наблюдение теперь опосредуется вычислительными машинами и мы знаем объект в «их» форме. Не случайно, другой видный сторонник АП Б. Картер при последующем его уточнении отводит человеку роль не наблюдателя, а «программиста» Вселенной. Компьютерная метафора – рассмотрение естественного интеллекта как вычислительного устройства – становится призмой, преломляющей взгляды ученых на всю реальность. Космологи овладевают специальностью дизайнера, используя информацию о Материи как обычную материю для кройки и шитья. Говоря более обобщенно, на объяснение естественной Вселенной переносится ситуация создания искусственной реальности, в фундаменте которой лежит некий «проект», «программа» и «деятельность» и в которых человек действительно «замешан с самого начала». Это ситуация, когда познание трансформируется в проектирование, мысль отражающая в мысль творящую.
Хотя в выработке «программы Вселенной» человек творящий играет как будто большую роль, нежели человек наблюдающий, создаваемые им модели принципиальным образом зависят от уровня развития общества как такового, накопленной информации и средств ее обработки. Роль исследователя в компьютерном моделировании – быть одним из факторов данного процесса. Антропный принцип не противоречит отказу от гео- и антропоцентризма потому, что он также техноцентричен, как вся новейшая наука. Более того, он находится на передовых рубежах ее технологического перерождения, мировоззренчески перенося этот техницизм с Земли и ближайшего Космоса на Вселенную в целом. Вопрос же о том, какова Вселенная «на самом деле», перестал быть правомерным уже после теории относительности Эйнштейна, с крушением классической парадигмы науки как естествознания в буквальном смысле слова (как знания естества). Конец естествознания, а, например, по мнению Г. П. Шедровицкого, это конец науки и нынешние занятия теоретиков следует считать мыследеятельностью, совпадает с концом теллурического периода развития человечества, открытием микро- и мегамиров, формированием техногенной, «постприродной» и «постчеловеческой» реальности – космосферы.