Любовь как духовное состояние в подобной среде становится анахронизмом. Вспоминать о ней почти неприлично. Ее обесценивание было критериальным признаком победы постмодернизма, точнее, посткультуры. «Постмодернизм, – писал один из его первых переносчиков на российскую почву, – это ирония искушенного человека, который понимает, что секс важнее сублимации»[27]. Как видим, автор удачно избежал парадокса лжеца, не произнеся отрицаемого слова. Сейчас, лишив всякого содержания, его беспощадно треплет масс-культура, а в элитарных слоях оно жестко табуировано. Как сами любовные переживания. «Заниматься любовью» иногда все-таки нужно, полезно, но влюбиться – значит попасть в «эмоциональное рабство», что уже глупо. Вот отношение к еще недавно высшей ценности духа. В традиционной культуре – немыслимое. Если в начале ХХ века кризис любви усматривали в ее сведении к сексуальности и эротизму, то особенность начала ХХI века в том, что сводить становится больше не к чему. «Обойдемся без секса, ведь мы пост-люди, не правда ли?» – иронизирует Славой Жижек. Однако не все могут обойтись. В этом одна из причин распространения в «цивилизованных странах» наркомании. Не все могут жить без чувств.
Нечего сублимировать – таков итог парасексуальной революции, среди тех, кто ею захвачен, на территориях, по которым она прокатилась.
3. Гендер как социальный конструкт одномерного человека
Эрозия фундамента жизни, ведущая к возникновению мира без любви и страстей, без святых и героев, мира озабоченных автоматов или самодовольных потребителей, не результат чьей-то злой воли, а следствие нарастания абиотических тенденций в развитии цивилизации, подавления природы культурой и техникой. Природы внешней, что выражается в экологическом кризисе, и внутренней, человеческой телесности, что ведет к кризису антропологическому. Сначала культурой как совокупностью норм и целей, которая форм/ир/овала естество, организуя и сублимируя его, а потом культурой как технологией, которая его деформ/ир/ует, загоняет «в подполье», превращая в материал для искусственного. Отказавшись от слова любовь, постмодернистский дискурс избегает и слова природа, используя вместо него эвфемизмы и отрицательные определения, например, «unmade» (готовое, не сделанное). Наконец, очередь «лишения имен» дошла до пола. В литературе по социальной проблематике его вытесняет «гендер». (В последней по времени переписи населения наглядно обнаружилось отставание практики от теории: спрашивали пол, вместо того, чтобы интересоваться сексуальными ориентациями и гендером. Извольте ждать теперь следующей переписи).