Перед наукой и техникой надо ставить социально-гуманитарные фильтры, которые бы соотносили все их достижения с мерой человека. Не его приспосабливать к технике, а технику к человеку, беря во внимание не сиюминутные потребности в комфорте или исполнение капризов, а долговременные интересы. Когда-то иначе не могли и думать. Сейчас такой подход надо отстаивать, идя против течения. В ситуации выживания это естественно: по течению плывет уже дохлая рыба. Мораторий в технонауке, подобно мораторию на клонирование, должен быть не исключительным, а рутинным явлением для тех или иных направлений деятельности. Как и категорические запреты в зависимости от стадии исследований. Они могут предлагаться и обсуждаться общественностью, приниматься властными структурами регулярно, по крайней мере не реже, чем например, присуждаться государственные или Нобелевские премии. Предусматриваемая международным законодательством ответственность за угрожающее человечеству наукотворчество должна подкрепляться социально-психологически, созданием атмосферы требовательного здравомыслия и критического восприятия стихийной экспансии технологизма. Особенно в отношении таким сущностных сфер жизни как пол и любовь, ибо за сумерками любви следует закат человека. Ничего не любить и быть ничем, – говорил Л. Фейербах, – это одно и то же.
Тому, кто уже захвачен верой в свободу техники, а не человека, в неизбежность его подчинения отчужденным от него силам, полезно отрефлексировать свое личное поведение. В отношении собственной индивидуальной судьбы люди абсолютные фундаменталисты. Консерваторы. (Кто не самоубийцы). Совсем отъявленные реакционеры – посетители физкультурных залов, фитнес-клубов, косметических салонов. Каждый знает, к чему все идет, но сознательно двигаться в этом направлении не спешит. Живет вопреки тому, о чем говорит опыт и рассудок, поступая как крайне иррациональное существо. Заботится о здоровье, стариках и детях, до последнего момента садит деревья, строит дома и планы. Кто делает это хорошо, получает отсрочку. Потому что жизнь выше логического. Она первична и не обязана оправдываться перед своим следствием. Жизнь хочет продолжения по самой своей сути. Любовь к жизни выше поисков ее смысла и является условием его наличия. Таким же образом стоит относиться к судьбе родового человека, исходя прежде всего из жизни и только потом – мысли. Здесь отсрочка, наше «раньше» или «позже», может равняться сотням лет.