Таким образом, декабристы стремились ускорить продвижение страны к государствам западного типа. Одни предполагали реформистский путь преобразования России (Н.М. Муравьев), другие – радикальный (П.И. Пестель). В целом декабризм отражал общественные идеалы европейски ориентированной части общества того периода и не принимал в расчет интересы остальной части населения. Однако их проекты несли печать российской специфики: великодержавность, проявившаяся в стремлении сделать всех подданных русскими, централизм, уравнительность и, несомненно, явились предтечей славянофильских воззрений.
Как известно, после смерти императора Александра I заговорщики 14 декабря 1825 года призвали к отказу от присяги Николаю и надеялись на введение конституции Сенатом. Восстание было подавлено, оно показало, насколько далеки от масс были идеалы западной демократии. Николай I стал императором. Западный путь император отвергал и планировал изменить то, что было сделано до него. В одном из первых манифестов после 14 декабря Николай I поставил задачу: «Очистить Русь от… заразы, извне к нам нанесенной».74 Несмотря на заявление и предпринимаемые попытки упразднить все то, что отжило, в России никаких позитивных сдвигов не происходило.
Поражение декабристского восстания и, как следствие, усиление в стране бюрократической власти заставили мыслящую часть дворянства подумать не об улучшении петровской системы управления и ценностях, лежавших в ее основе, а об иных возможностях развития России. Эти возможности, обозначенные впоследствии славянофилами, виделись на путях возврата к истокам допетровской России, к земским соборам, широкому местному самоуправлению и ликвидации социально-культурного раскола между правящим классом и простым народом. Однако после декабрьского восстания «все попытки основывать общества не удавались действительно, – отмечал А.Н. Герцен, – бедность сил, неясность целей указывали на необходимость другой работы – предварительной, внутренней».75 Вот как описал состояние российского общества первой половины XIX века французский путешественник Астольф де Кюстин, совершивший путешествие в Россию в 1839 году: «…все, что составляет главную прелесть хорошо организованных обществ, все, в чем заключается смысл существования политических учреждений, все сводится здесь к одному – единственному чувству – к страху».