Колесо судьбы - страница 26

Шрифт
Интервал


Джин достала сковородку, чтобы приготовить себе бифштекс. Тана ласково ей улыбнулась.

– Я с нетерпением жду завтрашнего вечера, мам. – Она была тронута, узнав, что мать поведет ее в такой дорогой ресторан.

– Я тоже. Куда ты идешь сегодня?

– В «Деревню», на пиццу.

– Будь осторожна, – озабоченно сказала Джин. Она всегда беспокоилась за дочь, куда бы та ни уходила.

– Я всегда осторожна, мам.

– Будут ли там мальчики, чтобы защитить тебя в случае необходимости? – Джин невольно улыбнулась, спросив об этом: порой так трудно определить, откуда исходит угроза, а откуда можно ожидать защиты; иногда то и другое неотделимы.

Прочитав ее мысли, Тана засмеялась:

– Будут. Можешь не волноваться.

– На то я и мать, чтобы волноваться.

– Ты у меня такая глупенькая, мам! Но я все равно тебя люблю. – Обняв мать за плечи, Тана поцеловала ее и исчезла за дверью своей комнаты, чтобы еще больше увеличить громкость музыки. Джин поморщилась. И вдруг услышала, что Тана подпевает певцу – она уже выучила песенку наизусть. Наконец она выключила плеер и вышла к матери в белом платье в черный горошек, перетянутом черным лакированным ремнем, в черно-белых туфлях-лодочках. Джин поразилась наступившей благословенной тишине и одновременно подумала, как тихо станет в квартире после отъезда дочери в колледж – точно в могиле.

– Желаю тебе хорошо повеселиться.

– Спасибо. Я не задержусь, мам.

– На это я не рассчитываю. – Джин улыбнулась про себя: восемнадцатилетней дочери не установишь комендантский час, она это понимала. Но Тана вела себя большей частью благоразумно.

Джин слышала, как она вернулась где-то в половине двенадцатого. Тихонько постучавшись в дверь ее спальни, Тана шепнула:

– Я дома, мам, – после чего пошла к себе. Успокоенная Джин легла в кровать и заснула.

Следующий день стал незабываемым для Джин Робертс. Невинные юные девушки, одетые в белые платья и связанные между собой гирляндами из бело-розовых маргариток, образовали длинный ряд; позади них встали торжественно-серьезные юноши; и все они запели в унисон – их голоса взлетали к потолку, такие звонкие и чистые, их лица были такими свежими и цветущими! Казалось, им предстоит родиться заново, вступая в этот мир, полный политических страстей и интриг, полный лжи и инфарктов – все это ждет их за школьным порогом, чтобы причинить им страдания. Джин знала, что их жизнь теперь не будет такой гладкой, какой была до сих пор; слезы градом катились по ее щекам, когда все они выходили из зала и молодые голоса сплетались в общий хор – в последний раз. Из груди Джин рвались рыдания, и она не была одинока в проявлении своих чувств: отцы выпускников плакали, не таясь, как и матери...