– Ага, – гулким басом сказала она, – а я-то гадаю, кто все грибы обломал…
– Лес большой, – отозвалась Настя. – Всё не оберёшь.
– Не говори, – прогудела Нюрка, – повадилось народу…
Она развязала мешок, принялась быстро перекладывать грибы. Берестяная набирка была у Нюрки чуть не с ведро и короб вдвое побольше Настиного. За глаза Нюрку звали Хап-бабой. Она была чуть не самой молодой в деревне, всего год как вышла на пенсию, и единственная держала справное хозяйство. Остальные по старости и одиночеству уже не могли исполнять всех работ.
– Комарья-то сколько, – ворчала Нюрка, на секунду распрямляясь и отмахиваясь рукой. – Когда они только пропадут, ироды? Сентябрь уже.
– А вот будет январь, так и пропадут, – подзудила Настя.
– Ну тебя, – обиделась Нюрка. – Как ты их только терпишь? Так и вьются над тобой.
– Пусть вьются. Они меня не кусают. Покружат и улетят.
– Ври-и-и!.. – протянула Нюрка. – Вон на лбу сидит, как нажрался.
Настя провела ладонью по лицу, с лёгким удивлением глянула на окровенившиеся пальцы.
– Значит, ему надо, – сказала она.
– Коли надо, зачем раздавила-то?
– А чтобы не хапал больше, чем унесть может.
Нюрка поняла насмешку, сердито засопела, отбросила в сторону последний гриб – смявшийся старый подберёзовик с мокреющей губкой, по которой уже ползали жёлтые черви, затянула мешок и поднялась.
– Гляди, Наська, – пробасила она, – доегозишься. Семьдесят лет бабе, а дурная, ровно девчонка.
– За мою дурь с меня и спросится, – ответила Настя и тоже поднялась.
Добрать опустевшую набирку было делом нескольких минут, и Настя двинулась к тропе. Уже при самом выходе ей снова повстречалась Хап-баба.
– Наська! – крикнула она издали. – Я там комара пришибла! На тропе лежит, бедненький, смотри не задави!
Вот шалая баба! Настя в сердцах плюнула и пошла в сторону деревни. И лишь через несколько шагов поймала себя на том, что зорче обычного смотрит под ноги, словно и впрямь может среди стоптанного мха углядеть прибитого Нюркой комара.
На болотную ягоду год случился удачным, и хотя целыми толпами бежали с поезда городские, Насте они не были помехой. Пришлых поджимал обратный поезд: не поспеешь на «шанхай» – куда деваться с ягодой? Городские паслись по закраинам, лишь длинноногие мужики успевали дошагать к островам в середине мха, но времени им оставалось совсем немного, и, стоптав ягоду, мужики убегали пустые.