Лена посмотрела на него с изумлением. Думала, что этот юноша бросает пустые, шумные фразы, чтобы обмануть ее и себя, оправдать свою трусость и пассивность. Внезапно она заметила на себе его острый взгляд. Владимир стал похож в этот момент на хищную птицу. Терзал ее и добирался до самых тайных закоулков ее мозга. Интуитивно чувствовала, что видит все и понимает каждое колебание ее мысли.
Опустил глаза и сказал:
– Не бойся, ничего и никого не намереваюсь обманывать! Сердце приказывает мне бросить бомбу, сейчас, не затягивая, но разум подсказывает, что минута для мести созреет тогда, когда закончу расчет за все века и когда начертан будет план для веков будущих. Я это сделаю, Лена!
Великая сила и горячий порыв грозно зазвучали в сдавленном голосе Владимира. На одно мгновение подчинилась она этому впечатлению, но только на одно мгновение. Вместо этого пришло сомнение и болезненное подозрение о неискренности, о попытке отвлечения ее внимания в другую сторону. Молчала, глядя на него с упреком. Он снова впился в нее острым взглядом раскосых глаз, и бледная усмешка пробежала по его губам. Встал. На лице появилась нерешительность. Шипящим, почти злым голосом произнес:
– Мог бы уйти сейчас без слов, Лена. Знаю, что ты обо мне думаешь, не буду оправдываться. Сделаю так, как хочу! Скажу только, что ты являешься единственным человеком, которого любил, и последним. Вернусь к тебе, когда исполню то, о чем говорил здесь минуту назад!
Она крепко сжала его руки и шепнула:
– Я тебя никогда не забуду…
Ждала, что приблизится к ней и, как обычно это делал, ласково прижмет к себе в молчании.
Владимир не сделал этого. Окинул ее еще раз загадочным, неуловимым взглядом и подумал с неприязнью и пренебрежением: «Не поверила! Считает меня трусом!».
Сразу стала она для него чужой, ненужной; еще мгновение, еще одно слово, и могла бы стать врагом, для которого не знал бы другого чувства, кроме ненависти.
Не оглядываясь больше, он вышел.
Даже не мучился с разлукой и не тосковал о Лене. Из гимназии возвращался домой, проводил все время с матерью, учился самозабвенно и читал. Стал еще более молчаливым и собранным. Мать спрашивала его о причине разрыва знакомства с Остаповыми. Солгал, говоря, что ему намекнули, чтобы не подвергал Остаповых неприятностям по причине близких отношений с семьей террориста.