– Да ты что? – удивился Грудов. – Я Ефрема третьего дня видел у дома его младшего сына. Дед ругал Лешку за то, что изгородь покосилась. Старики-то недавно, в прошлом году, им с Катериной избу подняли.
– Вот третьего дня и захворал дед. Как от сыночка своего непутевого возвратился. Забрался на печь, не ел, не пил, ни с кем не разговаривал.
– А чего ты сюда прибежала?
Матрена поправила сбившийся платок и ответила:
– Так к твоей, Никола, жене.
– Зачем она тебе?
– Бабка Анна думает, что сглазили ее старика, а твоя супружница по части снятия порчи разной первая баба на деревне после ее покойной матери Анюты, которая и передала ей тот дар.
Бабка Анюта, мать Ольги и Анастасии, жен Грудова и Колбина, считалась в округе знахаркой, большой умелицей снимать сглаз и порчу. После смерти матери Ольга продолжила ее дело. Анастасии же подобный дар передан не был. Так считали люди, верили в это.
– В избе Ольга, где ж ей еще быть.
– Рыбановы просили, чтоб она посмотрела старика.
– Ну, если просили, пусть идет да смотрит.
Матрена пробежала в избу и вскоре вышла оттуда с Ольгой Грудовой.
– Надо деда Ефрема посмотреть, Николай, – обратилась та к мужу.
– Иди.
– А ты Петьку домой загони, гляди, что чертенок удумал.
Жена побежала с Матреной к дому Рыбановых, а Николай посмотрел на сына, которому в прошлом месяце исполнилось пять лет. Тот хищно, крадучись, подбирался к коту, дремавшему в пыли.
– Петька! – окликнул его Николай, и мальчонка испуганно присел. – Ты чего это удумал?
Кот очнулся, почуял неладное и в мгновенье скрылся за изгородью.
– А чего это он посреди улицы разлегся, прямо как барин какой?
– Так ты хотел его пнуть?
– Нет! За хвост дернуть. Не любят они этого.
– Давай-ка в избу, а то я тебя сейчас кнутом по заднице!..
Мальчишка метнулся домой.
– Ишь, надумал, стервец, кота за хвост дергать.
Колбин усмехнулся:
– И чего такого? Себя вспомни? Помнишь, как мы мальцами помещичьему коту усы срезали?
– Помню. Но никогда не забуду и то, как нас потом розгами управляющий угостил. Бил, скотина, сильно, не щадя. Сволочной мужичок был. Мелкий, прыщавый и злой, как собака.
– Все же, Никола, согласись, что при помещике жить легче было. Да, работать приходилось на него много, на свои дела времени почти не оставалось. Но мы знали, если неурожай, пожар или другая какая напасть приключится, то он с голоду помереть не даст. И хлеба отпустит, и избу поможет поднять, а то и деньжат ссудит.