».
Казалось бы, ввиду нового отношения Св. Синода и царской власти к судьбе малобратственных монастырей строителю упраздненной Оптиной Пустыни с братиею должно было, не теряя ни минуты, хлопотать пред Св. Синодом или припасть к подножию престола Российской империи о дозволении открыть только что упраздненный монастырь на те же средства, на которые он существовал уже несколько веков. Но мы жестоко бы ошиблись в возможности и успехе такого ходатайства в то суровое государственное управление. Для подтверждения представляем здесь пример того, какие существовали отношения между высшими властями и монашествующими того времени.
Был такой случай. Вследствие общего указа Синода 1724 года Тверской женский Афанасьевский монастырь был по предписанию Тверского архиерея Синодального вице-президента Феофилакта закрыт. Сестры переведены в Рождественский монастырь. Туда же перевезено было и все монастырское имущество, кельи их сломаны, огороды, трудами стариц обработанные и засеянные, также пашни и пустошь – словом, все, что было за Афанасьевским монастырем, взято во владение игуменью Рождественского монастыря, которая, призвав к себе в келью бывшую игуменью Афанасьевского монастыря Дарью, «била ее шелепами и палками и держала в чепи трои суток безвинно».
А так как все достояние Афанасьевского монастыря состояло, как и в большей части малых монастырей, из вкладов самих же стариц и из их потовых трудов, то смиренномудрая игуменья Дарья решилась после безуспешного обращения к местному епископу просить милости императрицы, вполне надеясь, что ее женскому сердцу будут более доступны чувства жалости к женщинам же при их настоящем, беспримерно трудном положении.
С этою целью она послала в Петербург «целомудренных» стариц Домнику и Евфросинию. И вот что произошло.
1726 года 13 мая. Из Кабинета Ее Императорского Величества Святейшему Синоду, в письме, за рукою секретаря Ивана Черкасова, от 13 мая 1726 года, объявлено: «били челом Ея Императорскому Величеству Тверскаго Афанасьевского монастыря игуменья Дария с сестрами, что переведены они из того монастыря в Рождественский монастырь, и того монастыря игуменья Евдокия строить келий им не дает, из Афанасьевского монастыря кельи их сломали и огораживают себе огороды, также пашню и пустоши, что было за Афанасьевским монастырем, все взяла во владение к тому монастырю, и призвав их, оная игуменья себе в келью, била шелепами и палками и держала в чепи трои сутки безвинно и грамоты их взяла к себе. И чтоб им повелено быть по-прежнему в Афанасьевском монастыре; понеже скитаются в обители Рождественской без келий. И Ея Императорское Величество указала для учинения резолюции челобитную их отослать в Св. Синод, которая и посылается при сем