Между этими людьми стоял пред ним на коленях один господин, приехавший на поклонение в обитель и для посещения великого старца. Старец спросил его: "А ты что хочешь от меня получить?" Тот со слезами ответил: "Желаю, отче святый, получить от вас душеполезное наставление". Старец вопросил: "А исполнил ли ты, что я тебе прежде приказал?" Тот ответил: "Нет, отче святый, не могу того исполнить". Старец сказал: "Зачем же ты, не исполнивши первого, пришел еще и другого просить?" Потом грозно сказал ученикам своим: "Вытолкайте его вон из келии". И они выгнали его вон. Я и все там бывшие испугались такового строгого поступка и наказания. Но старец сам не смутился и паки начал с кротостью беседовать с прочими и отпускать людей. Потом один из учеников сказал: "Отче святый, на полу лежит златница". Он сказал: "Подайте ее мне". Они подали. Старец сказал: "Это господин нарочно выпустил из рук и добро сотворил: ибо пригодится афонскому отцу на дорогу". И отдал мне полуимпериал.
Потом я спросил старца: "Отче святый, за что вы так весьма строго поступили с господином?" Он же отвечал мне: "Отец афонский, я знаю, с кем как поступать: он раб Божий и хочет спастися, но впал в одну страсть – привык к табаку. Он прежде приходил ко мне и спрашивал меня о том. Я приказал ему отстать от табаку, и дал ему заповедь более никогда не употреблять его, и, пока не отстанет, не велел ему и являться ко мне. Он же, не исполнивши первой заповеди, еще и за другой пришел. Вот, любезный отец афонский, сколько трудно из человека исторгать страсти!"
Когда мы беседовали, привели к нему три женщины одну больную, ума и рассудка лишившуюся, и все три плакали, и просили отца о больной помолиться. Он же надел на себя епитрахиль, положил на главу болящей конец епитрахили и свои руки, и, прочитавши молитву, трижды главу больной перекрестил, и приказал отвести ее на гостиницу. Сие делал он сидя. А потому он сидел, что уже не мог встать, был болен и доживал последние свои дни. Потом приходили к нему ученики, монастырские братия и открывали ему свою совесть и свои душевные язвы. Он же всех врачевал и давал им наставления. Потом говорил им, что приближается к нему кончина, и сказал: "Доколе вы, чада моя, не будете мудры яко змия и цели яко голубие? Доколе вы будете изнемогать? Доколе вы будете учиться? Уже пора вам и самим быть мудрыми и учителями, а вы сами ежедневно еще изнемогаете и падаете. Как вы будете жить без меня? Я доживаю последние дни, и должен оставить вас и отдать долг естеству своему, и отойти ко Господу моему". Ученики, слышавши сие, горько плакали. Потом всех отпустил и меня также.