Кто любит Меня, тот соблюдёт слово Моё. Не любящий Меня не соблюдает слов Моих.
Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом».
Вы должны или последовать за мной, или не называться моими учениками, но открыто признать себя язычниками.
«Никакой слуга не может служить двум господам. Нельзя служить Богу и мамоне». Что высоким считается у людей – богатство, чины, роскошь, слава, – то мерзость пред Богом!
«Ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится!
Приидите ко Мне все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас!»
В это время из толпы ко Христу подошёл высокий седой старик, сборщик на построение храма, в каком-то полумонашеском одеянии.
– Сладко поёшь, – насмешливо сказал он, – где-то сядешь? Откуда такой взялся?
– Я – Иисус из Назарета, – проговорил Христос.
– Ну, этого я там не знаю, а, только что, на улицах народ мутить нельзя… вот что. Про каких это ты тут двух господ толкуешь… Тоже, небось, понимаем вашего брата; небось, оба кармана прокламациями набиты. Недаром балахон-то надел.
– А ты не мешай ему! Дай послушать… – вмешался какой-то молодой парень.
– Много ты понимаешь, – презрительно бросил ему старик, – тут против Царя и церкви православной средь бела дня митинг устроили, а ты: «Дай послушать».
– Да что ты сам-то смыслишь! Ничего тут против Царя сказано не было. Говорят тебе: Богу, так Богу, а хочешь мамоне, валяй мамоне.
– А вот я сейчас тебе покажу!
И обратясь ко Христу, старик сказал:
– Ну-ка, любезный: позволительно ли Царю подати платить?
Он подмигнул толпе и остановился в ожидании.
Всех заинтересовал этот вопрос. С ожиданием следила толпа за бледным лицом Христа.
Христос поднял Свои задумчивые глаза и спросил:
– Есть у тебя какая-нибудь монета?
Старик недоумевающе уставился на Христа:
– Да ты что?! Экспроприатор, что ли?
– Давай, давай, уж он знает! – нетерпеливо понукали его со всех сторон.
Старик достал рубль:
– Вот, на! Рубль даю.
Христос не взял монету в руки, а только спросил:
– Кто изображён здесь?
– Ну что ты разыгрываешь-то, – с неудовольствием проворчал старик, – знаешь, кто: Государь Император.
– Так вот и отдавай Царю то, что ему принадлежит. Ну а Божье Царю отдавать нельзя.
Купец молча спрятал рубль и отошёл.
А по толпе пронёсся гул восторга. Но это был не легкомысленный восторг от внешней красоты ответа Христа. Видно было, что простые сердца поняли, что хотел сказать Он, и поняли, сколько скорби, сколько жестокостей влечёт за собой проведение этого ответа в жизнь.