– Что ж, бывает, – кивнула я, поворачивая лошадь. – Раз все так плохо, господин Анельт, полагаю, вы намерены изложить мне все детали введшего вас в замешательство дела, не так ли? А это делать лучше в тепле, под кружечку чего-нибудь бодрящего, не находите?
Анельт явно предполагал, что я приглашу его в дом, но у меня не было ни малейшего желания это делать.
– Да, пожалуй, – неуверенно сказал он.
– Тогда прошу следовать за мной. – Я придержала кобылу. Та явно настроилась вернуться в теплую конюшню, а теперь это откладывалось, что лошади, ясное дело, не понравилось. – Или вы опять на своих двоих?
– Нет-нет, – поспешил ответить Анельт. – Я верхом… Я догоню, госпожа Нарен…
«Скотина, – невежливо подумала я, ткнув кобылу каблуками. – Сам мерз – пес с тобой, а лошадь-то за что мучить? Да еще такую доходящую?»
Серый мерин коллеги и в самом деле выглядел неважно: вихлястый, кривоногий, неухоженный, да к тому же едва ли не ровесник самого Анельта. (Уж на что моя кобыла была неприглядна, но рядом с этим одром она смотрелась просто-таки призовым скакуном!) Такое чучело даже напрокат в самой что ни на есть дыре дать постесняются…
Я привела Анельта в хорошо знакомый мне трактир папаши Власия: тут и уединиться можно, чтобы не подслушал кто посторонний, и накормят прекрасно. А это немаловажно, я, к слову сказать, и не позавтракала толком, помчалась к Торону…
– Ну, говорите, – велела я, когда мы устроились за столом в одном из отдельных кабинетов, а молчаливый слуга (кажется, кто-то из младших родственников Власия) принес нам горячий ринт и закуску. – Что там у вас стряслось?
– Не у меня стряслось, госпожа Нарен, – печально проговорил Анельт, грея руки о кружку. Его замечательные темные локоны развились, с той пряди, что красиво лежала над самым лбом, капало, и выглядел молодой маг довольно жалко. – У крестьян из деревни неподалеку от Арастена…
– Ну-ну, – подбодрила я, накладывая себе угощение. Готовить у папаши Власия стали, кажется, еще лучше, чем прежде… – Что же у них произошло? Коровы мрут? Девок кто перепортил?
– Да люди тонут, – брякнул Анельт. Отхлебнул ринта, обжегся и закашлялся.
– Что, так вот берут и тонут? – удивилась я.
– Ну да, – уныло подтвердил он.
– И много потонуло?
– За последний месяц уж четверо, – вздохнул Анельт, – меня потому и позвали. Думают, дело нечисто.