С понедельника сижу на больничном. Это первый больничный за всю мою жизнь. Вернее, на больничном я, конечно, была несколько раз, ну, когда у Юльки был кашель, сопли или горло. А так, чтобы этот самый листок нетрудоспособности выписывался лично мне, такого ещё не было ни разу. В общем, всё по порядку:
В субботу вызвали в офис и, как выражается Анька, «отымели по полной». За невыполнение заоблачного плана, за ранние уходы домой (это, когда ты официально работаешь до шести вечера, а уходишь чуть раньше девяти), за долгие перерывы (которых порой вообще не бывает) и ещё за то, что доллар упал, что футболисты наши продули, и что сын гендиректора свои акции не вовремя продал. Три последних пункта вслух не оглашались, но все чувствовали, что имеют нас именно за это. А может ещё за то, что погода не удалась, и весь день льёт дождь.
Ехала в маршрутке и размышляла, когда работа стала таким адом? Ведь недавно было всё совсем иначе. Вроде, ни директор, ни Вера не изменились. Они и раньше устраивали нам взбучки. Но воспринималось всё как-то иначе. Легче воспринималось. И на вылазки мы ездили офисом, и корпоративы устраивали, и все дни рождения отмечали. А сейчас все после работы по домам стремятся, на рожи надоевшие в офисе смотреть не хочется, не то что во вне рабочее время… Неужели мы все разом состарились? Или это только мой кризис? И поэтому я вижу всё: и прошлое и настоящее, в каком-то другом свете?
Вечером, уложили Юльку, и вышли с мужем погулять. «Хочу подышать воздухом», – выразилась я и сама испугалась. Скоро буду говорить, как соседка тёть Маша «Нарезать гипертонический круг».
– Лёш, давай выпьем, – как бы назло своим мыслям и размышлениям предложила я, – как в юности на скамейке из пластиковых стаканчиков.
– Давай, – согласился Лёшка, не страдающий всякого рода заморочками, и мыслями о неминуемой старости. Мужики, вообще, реже заморачиваются…
Мы пили разливное вино, и по телу растекалась приятная слабость. Я жаловалась Лёшке на работу, на Веру, на свои расшатанные нервы и мне становилась легче. Мне нравилось это состояние, я не хотела выходить из него, и мы «сбегали за второй». Вторая пошла хуже. Говорю, как профессиональный алкоголик, потому что именно так я и напилась в этот вечер. Закончилось тем, что я, сидя на корточках возле скамейки, рыдая, просила Лёшку «сходить ко мне на работу и сказать, что я больше НИКОГДА туда не придууууууууууууууу».