Долю секунды Юлька недоверчиво всматривалась в Него, потом, решив, наверное, что «если дядя пришел с мамой, значит дядя хороший», успокоилась. Я сложила в пакет вещи, и, взяв ее за руку, мы пошли.
– А мне дашь ручку? – неожиданно спросил Он Юльку. У меня заколотилось сердце. Я была уверена, что моя, не избалованная мужским вниманием дочь, застесняется или, хуже того – заплачет. Сразу вспомнилось, как Он ведет за руку свою дочь, как внимательно слушает ее болтовню, как, играясь, они катаются по траве. Мне всегда так приятно было смотреть на это. Тут же промелькнула в голове вчерашняя сцена: Его жена с телефоном, а сзади маленькая, печальная девочка, забытая и непонятая – Его дочь. По ее опущенной головке и ссутулившейся фигурке было видно, как ей не хватает папы. Папы не было один день…
– Подержи, – Юлька протягивает мне какую-то безделушку, которую она несла из сада, и вкладывает свою ручку в Его ладонь. Я чувствую, как у меня дрожат губы. В каком-то волнении, Он берет у меня из рук пакет. Мы втроем держимся за руки – я и два моих самых любимых человека. У меня в жизни такое впервые, и с непривычки мне кажется, что мы занимаем слишком много места на тротуаре, как будто нас стало больше ни на одного человека, а на целую семью. За каких-то пятнадцать секунд пустота, постоянно изматывающая меня, вдруг заполнилась.
Еще мгновение, и мой любимый мужчина несет на руках мою дочь, а в левой руке мой пакет. Я в первый раз чувствую себя женщиной, хрупкой и защищенной. Вот уже они увлеченно беседуют, Юлька рассказывает Ему детсадовские новости, Он улыбается. Мне не снилось такое даже в самом счастливом сне.
Пятница. Вечер. С Его балкона доносится смех. Они развешивают белье. Она подает, Он вешает, свободной рукой держа дочку, которая пытается закрепить прищепку – получается, она восторженно смеется. Веселой гурьбой они уходят с балкона, Он идет последним, поворачивается, чтобы закрыть дверь. Я не вижу, смотрит ли Он в мою сторону – у меня в комнате темно, да еще, неизвестно откуда взявшиеся слезы, застилают глаза. Тишина, темнота, пустота… какой-то еле слышный звук, я вздрагиваю и поворачиваюсь – Юлька тихонько смеется во сне…
Алёшка был моей второй любовью.
Не первой, которая, как правило, всегда безответна, и которую принято помнить всю жизнь. Не первой, которая хочет дружить, держась за руки, сидеть за одной партой и помогать носить портфель.