Старший сын Конрада Третьего отправился в рай и его похоронили
невдалеке от Вормса в Лоршском монастыре. Место хорошее, любимое
многими Гогенштауфенами и, естественно, в последний путь его
провожали самые близкие люди. По этой причине герцог Фридрих
Одноглазый и его сын, тоже Фридрих, пока еще находились в Вормсе, в
который прибыл Николас Брейкспир...
Прерывая размышления кардинала, повозка въехала в замок и
остановилась. Дверца открылась и человек герцога, который встречал
Брейкспира, крепкий рыцарь с волевым лицом и приметной рыжеватой
бородкой, протянул ему руку и сказал:
- Прошу вас, святой отец.
- Не надо, я сам, - ответил англичанин.
- Как пожелаете.
Кардинал вышел и с трудом удержался на ногах. Долгая поездка
вымотала его, и Брейкспиру требовался отдых. Однако у него в руках
был футляр, который жег ему ладони. В нем находилось послание папы
римского, и адресат обязан получить его как можно скорее.
- Когда герцог примет меня? - посмотрев на воина, спросил
священнослужитель.
- Когда вам будет угодно, - услышал он.
- В таком случае, сейчас.
- Следуйте за мной, отче.
Оставив охрану во дворе замка, кардинал последовал за германцем.
Они петляли по темным коридорам, поднимались по узким лестницам и
проходили через пустые комнаты. Шли несколько минут, и Брейкспиру
стало казаться, что сопровождающий начинает нарезать круги. Однако,
наконец, они вошли в теплое и светлое помещение, в котором
англичанина ожидал крупный мужчина в темном камзоле и повязкой на
одном глазу. Это был Фридрих Одноглазый собственной персоной,
герцог Швабии и самый авторитетный человек в Священной Римской
империи после смерти Конрада Третьего и Генриха Льва.
- Приветствую вас, святой отец, - герцог шагнул навстречу
кардиналу. - Как доехали?
- Милостью Господа нашего, сын мой, дорога была сносной, -
Брейкспир протянул Фридриху ладонь.
Герцог поцеловал перстень кардинала, отступил в сторону и указал
на кресло возле камина:
- Присаживайтесь, святой отец, и мы поговорим о том, ради чего
вы проделали столь долгий путь.
Кардинал покосился на сопровождающего:
- Посторонних быть не должно.
Фридрих Одноглазый усмехнулся:
- Не беспокойтесь, это мой сын.
- Вот как? - Брейкспир удивился и опять посмотрел на рыцаря: -
Много слышал о тебе, славный воин. Не напомнишь, какое прозвище
тебе дали итальянцы? Барбаросса, если не ошибаюсь?