– Ага, это уже ближе к истине. И чего хотят?
– На, смотри сам.
– «Составить схему к протоколу осмотра места происшествия с указанием дорог и тропинок»… Ну и что?
– А ты дальше почитай.
Лешка вчитался и поднял на меня серьезные глаза.
– «Установить и допросить лиц, которые воспользовались этими дорогами и тропинками»… Ты меня не разыгрываешь?
– В каком смысле?
– Ну, не ты эти «указания» состряпала? Сама? В порядке розыгрыша?
– И кого же я так могла разыгрывать? Оперов?
– Да ну, брось, Машка. Правда, не розыгрыш?
– Правда. Подпись видишь? Лично заместитель Генерального прокурора подписал.
– Они чего это, серьезно?
Я развела руками.
– Ну не сам он, конечно, это изобрел, кто-то из исполнителей. А он просто подмахнул. Но хоть прочитать можно то, что подписываешь?
Горчаков снова пробежал глазами страничку с указаниями:
– «Запросить сведения в медицинских учреждениях о женщинах, состоявших на учете по беременности, срок родов которых относится к периоду зачатия трупа новорожденного ребенка»… Одну минуточку, где роды, а где зачатие?
– Ага, такое впечатление, что человек сидел, писал «за здравие», потом стакан водки хлопнул и продолжил «за упокой». Я себе даже ксерокс сделала, насчет «зачатия трупа», на память. Ну что, берешь?
– А чего, прикольно, – решил Горчаков. – Буду устанавливать лиц, воспользовавшихся дорогами и тропинками, на мой век хватит. Пусть хоть одна скотина придерется, – выполняю указания зама Генерального. Да я десять томов наработаю…
Решив служебные вопросы, Лешка быстро заглотил бублик, запил его чаем и побежал к шефу переписывать на себя дело. Уже в дверях он обернулся и спросил:
– Да, Машка, а чего с девочкой-то? За которую Пилютин просил?
– Пока непонятно, Леш, но у меня еще информации мало.
– Маньяк?
– Я ж говорю, информации мало.
– А ты его по своим версиям прокинь, зря ты, что ли, корячилась, практику обобщала?
Он хлопнул дверью, а я осталась обдумывать его предложение. Лешка имел в виду мое научно-практическое детище, типичные версии о личности преступника по делам об изнасилованиях.
– Да здесь-то изнасилования не было, – крикнула я ему вслед, но Лешка уже не услышал.
Что же все-таки приключилось с Катей Кулиш, подумала я, рассеянно листая материал. В кармане одежды девочки спокойненько лежал ученический билет, благодаря чему ее так быстро опознали. Катя ушла из дому в пятницу днем, успев только перекусить после школы (кстати, надо будет уточнить, что она ела, и сравнить с содержимым желудка трупа; может, ее угощали еще где-то). Родители обратились в милицию в субботу, но заявление об исчезновении школьницы было принято только во вторник утром, а вечером уже нашли ее труп.