Здесь всегда приятно отдохнуть. Забыть ненадолго о том, что сопровождало, и будет сопровождать тебя сквозь время. В полдень деревья хранили утреннюю прохладу. Можно присесть на камень, лежащий в тени. Их было много по берегу водоема.
Сатх, прижав колени к груди и обхватив их руками, сидел на камне. Он сосредоточенно всматривался в течение ручья, слушая журчанье, следил за игрой света, и ум Сатха витал где-то. Так проходило каждое утро. Он пытался уловить в этом что-то родное и близкое. Он полагал, тот сон или фантазию о старейшине и двух юношах явью. Да, это было когда-то. С чего такая уверенность? Он бы не ответил на вопрос.
Сатх, сбросив оцепенение, вспомнил, что его ждут дома. Встал и быстро покинул это место. И все ж печально было оставлять озеро, словно бросаешь друга.
Он пробежал узкой тропинкой, петляющей как змея, миновал жесткие заросли тростника. Взобрался на пологий холм, перевел дух и, увидев впереди деревню, снова отправился в путь.
Жители уже проснулись и занимались делами. Сатх прошел огородами, обнесенными низким плетеным забором и оказался на широкой улице.
Он прибежал к дому. Мать уже вышла его встречать.
– Сатх, где ты был? Хотя нет, не говори, я знаю. Ходил на озеро?
– Да, мама.
– И что ты там делал?
– Слушал ручей.
– Да? Что же он говорил тебе?
– Не знаю, мама, но что-то светлое и чистое, интересное.
Новая забава сына понравилась матери. Она, улыбнувшись, спросила:
– Сын, будто нельзя сходить позже на озеро и поболтать с ручьем. Днем, например.
– Нет, мама, именно когда просыпается природа, просыпается и ручей.
– Но ведь он течет всегда, даже ночью.
– Но просыпается его душа только утром.
– Все, заболтал ты меня. Иди. Отец ждет.
Дома сумрачно, но прохладнее. Внутренне убранство не блещет роскошью: темный большой ковер на полу, циновки в человеческий рост – кровати, рядом лежат валики, набитые пухом, в дальнем углу на низком табурете стоит ларь для хранения ценных вещей.
Отец Сатха заканчивал завтракать. Он взглянул на сына.
– Доброе утро, сын. Храни тебя Матерь Мира. Садись. Отведай. Опять был у ручья?
– Доброе утро, отец. Да, у ручья. – Глаза ребенка заблестели.
Сатх сел перед низким столом.
– Что-то ты все в облаках витаешь, и где твою душу Зумифь носит, а? Не знаю, выйдет ли из тебя хороший купец. Сомневаюсь. Твои склонности… Хм… Конечно, нечего пенять на детский возраст. Все такими были: непоседливыми фантазерами. Но подумалось, если б дали боги родиться тебе в духовной касте, то твои увлечения, я не только о ручье говорю, пригодились бы в будущем.