Другие навыки и пробовать не стал, хотя хотелось. Что толку,
если я их действие все равно не увижу? Как не увидела их и сестра.
Они не светятся — лед и вода все же. А применять и фаербол и воду
одновременно — нет уж, увольте. У нас тут какой-то шум, похожий на
чавканье идёт из той самой зияющей бездны! А огненный шарик сроду
не летит на бесконечное расстояние вдаль, рассеиваясь в воздухе
метров через сто.
— Ну...
— Отойдем.
И мы отошли подальше от этой дыры. Бурча про, старушку судьбу.
Про тех, кто мог это все учудить. Про друзей и знакомых, что на
такое не способны. Про инопланетян. Про соседей «по офису». Отмели
и правительство, и их друзей. Вернули правительство, вернули
друзей. Помыли косточки начальству и их начальству. Добела! Как
косточки того несчастного существа, что оставил их тут валятся
отдельно от собственного тела. И прямо рядом с нами.
— Слушай! А что, если эти косточки пришли сюда не сверху, а
снизу? — поинтересовалась сестрица, теребя одну из косточек в своих
руках, закончив теребить не вынутые косточки коллег по работе.
Я в принципе делал тоже самое, засунув посох за шиворот мантии —
изучал кости на ощупь, поняв, что немытых костей у коллег-приятелей
уже не осталось. Как оказалось, «магическую палку» совсем не
обязательно держать в руках!
— Да не, вряд ли. — ощупал я кусок кальция, на которой не
осталось даже признака наличия сустава — как корова языком! Как
кислота органику.
— А как думаешь, чьи это кости?
Я подумал, подумал, еще подумал, поглядел на запасы маны в окне
характеристик, закрывающий мне обзор, которого и так нет... Да
шмальнул фаерболом в стену рядом с костяной кучей.
Свет огня погас где-то через секунду и мы:
— ВАААААА! — хором разорались как истерички.
И есть вообще-то с чего! Прямо с самого верха кучи, на нас,
смотрит череп. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ! Череп. А еще рядом валялась отделенная
от всего грудная клетка. Человеческая.
— хКвак! — донеслось совсем рядом, и уже совсем не чавканье, и
сестренка выпустила уже свой фаербол в том направлении.
И мы замерли. Хотя до этого носились и визжали, рискуя
измазаться во чем-то липком и вонючем.
— Тентакли.
— Тентакли.
— Валим?
— Валим!
И не сговариваясь, подбежали к самой низко спускающейся точке
дыры в стене наверху, рядом с костями и выпердышем. Я подсадил
сестру, она, как опытный гимнаст или спецназовец, что и в том и
другом случае истинная правда, заскочила наверх. Подала мне руку, и
я заскочил следом.