Второй проблемой стала вода. Вернее полное отсутствие средств её
переноски в нашем распоряжении. Руками много не унесёшь, не
донесёшь, и не соберешь. А пить сестренке сейчас надо много. Куда
больше, чем мне, и даже больше, чем есть.
Ну и рука... её рука. Бедная рука! Мне естественно пришлось
провести какую-то невнятную операцию, на ощупь, в вечном мраке
пещеры, в условиях полной антисанитарии — а кто иные предоставит?
Давясь собственными слезами, выслушивая от сестренки все, что она
обо мне думает в пределах её богатого словарного запаса,
одновременно пытаясь хоть как-то удерживать её руку в фиксированном
положении.
Это было ужасно! И меня до сих пор трясет. А уж каково ей...
Когда я по живому резал камнем её кожу, когда раздвигал живые и
двигающиеся мышцы, чтобы добраться до костей. Как я, используя
некоторые из этих, её же! Мышц, скреплял её раздробленные косточки
обратно в едино целое. Как завязками! Как хомутиками...
Нет! Как ни посмотри, а была бы она по прежнему человеком...
тем, кем была до призыва как мой спутник... но мы уже явно не люди!
У нас есть хп, и регенерация явно завешена до нельзя! А иначе бы её
ждала только ампутация.
А так, я собрал её крупные осколки косточек обратно в единое
целое, выковыряв всю мелкую шрапнель прочь. Порадовался, что
девушка окончательно ушла в нокдаун и мне более не мешает, просто
прижал окровавленные края кожи друг к дружке, наложив сверху
повязку, изготовленную из постиранной её рубахи, понадеялся на чудо
хп. И оно произошло. Рана, действительно срослась за каких-то три
дня, образовав ужаснейшей формы алый рубец.
Несмотря на явное заражение, не смотря на обильную потерю крови,
несмотря ни на что! Раны затянулись, и девушка пришла в сознание.
Ну а хп, что все это время болталось где-то в значениях пяти-пары
единиц, но так и не перешагнув этого значения в минус, заставляя
меня думать, что пока человек жив, этого и не произойдет, начало
потихоньку восполнятся. Примерно по единички в сутки.
— Пить. — протянула она осипшим голосом и я поспешил
удовлетворить её просьбу.
— Брат, ты извращение. — протянула она после, пролежав минут
пять без движения, питаясь прийти в чувства и научится игнорировать
боль.
— Ты уж извини, но ничего из наших вещей не в состоянии
удерживать воду. — протянул я безэмоционально, отвернувшись и
обтачивая кобольдову кость.