Столяр уже нечленораздельно выл, не слыша сам себя и все глубже
погружаясь в совершенно незнакомый, животный ужас.
Желудок взбунтовался, Яков рефлекторно дернул головой, и только
благодаря этому смог больше не смотреть на тело. Все выпитое и
съеденное несчастным столяром оказалось на утоптанной земле. Якова
мучительно выворачивало, но сейчас он был рад чувствовать хоть
что-то, кроме дикого, парализующего страха.
От тошноты Яков слегка опомнился, и снова начал бормотать слова
молитвы.
Топота патруля, прибежавшего на крики, столяр не слышал. Его
трясло. Так и не поднявшись на ноги, бормоча «Отче наш» и
всхлипывая, столяр отползал подальше от кошмарных мертвых глаз.
* * *
С передачей дела Виктор управился довольно быстро. Поджигатель
чуть ли не кинулся на шею инквизитору, горя желанием сотрудничать.
Так что у младшего следователя осталась масса времени для своей
работы.
Ирония судьбы — избавиться от кучи бумаг, чтобы было время
оформить другую кучу.
Виктор аккуратно подшил последний лист обвинительного
заключения. Теперь ни один хитроумный адвокат не сможет развалить
дело в суде. Выкусите, советники юстиции. Больше бумаги — чище...
хм... совесть.
Следователь встал из-за стола, привычно увернулся от
светильника, свисавшего с потолка прямо над головой, расправил
затекшие плечи и, стараясь ничего не задеть в небольшом кабинете, с
удовольствием потянулся.
С первого этажа упоительно пахло жареной колбасой с чесноком.
Видимо, дежурный сержант решил подкрепиться. Виктор непроизвольно
сглотнул слюну. Можно было бы спуститься и напроситься на ужин (или
завтрак? время-то к рассвету)... Но нечего побираться у сержантов.
Не позаботился о себе сам — терпи. Нельзя нижним чинам
демонстрировать свои слабости.
Его бывший наставник по учебке, старший следователь Жданович,
однажды, хохоча, назвал это «шляхетским гонором».
Что ж, он был прав. Как и в том, что ничего хорошего этот гонор,
скорее всего, Виктору не принесет. Но бывший рыцарь Гетской империи
не понимал, как можно иначе. Он избавился от приставки «фон» к
своей фамилии, но как избавиться от самого себя?
Да и зачем?
Виктор с сожалением представил шкворчащую на сковородке колбасу
и решительно уселся обратно на предательски скрипнувший стул.
В углу зашуршало. Толстая нахальная мышь пыталась утащить в щель
под сейфом засохшую хлебную корку. Корка была великовата, но мышь
не сдавалась. Натужно пища, тянула добычу в нору.