Я всадил руки в карманы куртки. Похоже, что шел очередной светлый свежий атлантический день, холодный, как дьявол, но тихий.
Я легко толкнул качели, цепи звякнули, но даже когда я толкнул их еще раз, сильней, я не мог извлечь из цепей те же звуки, которые слышал ночью. Мне пришлось бы сесть на качели, сильно опереться и колебаться взад-вперед изо всех сил, почти касаясь ногами самых низких ветвей яблони, чтобы повторить это выразительное скрип-скрип.
Я медленно прошел через сад, до его конца, и посмотрел на крутую Аллею Квакеров, ведущую в деревню Грейнитхед. В рыбацкой деревне уже дымили две или три трубы. Дым улетал на запад, в направлении Салема, очертания которого были четко видны на фоне неба с другой стороны залива.
Я вернулся домой, разыскивая по пути следы придавленной травы, следы ног, какое-то доказательство, что ночью кто-то был в моем саду. Но я ничего не нашел. Я вошел в кухню, оставив открытые двери, приготовил себе очередную чашку чая и съел три кокосовых пирожных. Я чувствовал себя без вины виноватым, поскольку это был весь мой завтрак. Джейн всегда готовила мне ветчину, яичницу или сметану. Я забрал с собой чашку чая наверх и пошел в ванную, чтобы побриться.
Мы снабдили нашу ванную комнату огромной викторианской ванной, которую спасли из заброшенного дома в Свомпскотте и украсили большими латунными кранами. Над ванной висело настоящее парикмахерское зеркало в овальной рамке из инкрустированного дерева. Я посмотрел в зеркало и убедился, что выгляжу довольно неплохо для того, кто не спал почти всю ночь – не только не спал, но и переживал муки страха. Потом я отвернул краны и наполнил ванну горячей водой.
Лишь когда я поднял голову, начиная вытираться, я увидел буквы, нацарапанные на зеркале. По крайней мере, это выглядело буквами, хотя также могло быть и просто стекающими каплями влаги. Я присмотрелся к ним поближе, одновременно перепуганный и увлеченный. Я был уверен, что различаю буквы «С», «П» и «А», но оставшихся так и не смог прочитать.
С, перерыв, П, перерыв, А. Что бы это могло значить? СПАСИ МЕНЯ? СПАСЕНИЕ?
Неожиданно я заметил какое-то движение в зеркале. Что-то белое мелькнуло в дверях ванной комнаты за моей спиной. Я развернулся и немного слишком громко спросил:
– Кто там?
Потом на неспособных согнуться ногах я вышел на лестничную площадку и окинул взглядом темные резные ступени, ведущие к холлу. Там никого не было. Никаких шагов, никакого шепота, никаких таинственно закрывающихся дверей, ничего подобного. Только небольшая картина Эдварда Хикса, изображающая моряка, который глазел на меня с тем же телячьим выражением лица, которое было так характерно для всех портретных картин Хикса.